Азовский гамбит

— Ну, если верх будет за Османом, то он, скорее всего, ударит по Польше. Места там богатые, добычи много.

— У турок войск втрое больше, так что побьют, а вот на Речь Посполитую турки не пойдут.

— И куда же они, по-твоему, направятся?

— На Азов.

— Это еще почему?

— Да потому, что нельзя султану казачью дерзость спускать. Константин Потоцкий всего лишь хотел своего князька на престол в Яссах подсадить. Но он глава богатого и знатного рода. Ему не впервые в большую политику рыло совать и то, турки взбеленились. А тут казаки, тати, шишы придорожные целый город у султана отняли. На своих стругах уже весь Крым и всю Туретчину обшарпали[5].

— Вести верные?

— Скоро доподлинно узнаем, государь.

— Н-да, изменил историю, нечего сказать!

— Что?

— Не обращай внимания, Владыко. Это я о своем…

Не прошло и недели, как сведенья принесенные Филаретом полностью подтвердились. Примчавшийся в Москву гонец, привез грамоту. В сражении под Цецорой войска Речи Посполитой были полностью разгромлены. Большая часть воинов во главе с гетманом Жолкевским погибли, другие попали в плен, и лишь немногим удалось спастись.

Казалось бы, перед османской армией открылась дорога в богатые земли Подолии и Малой Польши. Защищающие их крепости и замки вряд ли смогут устоять перед натиском отборных янычар и могущественной турецкой артиллерии, а татарские орды вот-вот хлынут мутным потоком на многострадальную землю, но султан Осман приказал с поляками замириться, а своему победоносному воинству готовиться к походу на Азов. И теперь нам всем что-то нужно с этим делать.

— Ничто, даст бог, отобьются казачки, — беспечно отмахнулся стольник Анисим Пушкарев. — А коли и не сдюжат, так урон не велик!

— Не скажи, — покачал головой Иван Никитич Романов. — Если турки обратно Азов возьмут, мы тоже не возрадуемся. Опять татары начнут на наши рубежи набегами ходить. Все как есть разорят нехристи!

Совещание проходит, что называется, в тесном кругу. Присутствуют только мои ближники, словом и делом доказавшие свою преданность и полезность Мекленбургскому дому. Романов, как я говорил, старший судья в Земском приказе. Можно сказать, министр внутренних дел. Выслужившийся из простых стрельцов Пушкарев — командир Стремянного полка. Барон Кароль фон Гершов начальствует над всеми немецкими наемниками. Клим Рюмин — дьяк Посольского приказа[6]. И, последний по списку, но не по значению, мой бессменный телохранитель Корнилий Михальский.

— А что, султан Осман сам войско поведет или пошлет какого-нибудь пашу? — как бы невзначай поинтересовался бывший лисовчик.

— Да кто его знает, басурманина, — пожал плечами Рюмин. — С одной стороны, невместно ему против такого врага как казаки рать вести, а с другой…

— Ну-ну? — заинтересовался я.

— Некрепко он на престоле сидит, чтобы армию без пригляда оставлять.

— И значит?

— И значит, он либо сам пойдет с войском, либо встанет где-то неподалеку, скажем, в самом Крыму.

— И что нам это даст? — повернулся я к Корнилию.

— Ну мало ли, — скромно усмехнулся Михальский, помимо всего прочего, заслуженно слывущий специалистом по тайным операциям. — Все под богом ходим!

— А хорошо ли Азов укреплен? — подал голос боярин Романов.

— Достаточно хорошо, — немного гортанно из-за акцента ответил ему фон Гершов. — Стены замка отремонтированы и укреплены, а вокруг них возведены земляные бастионы с пушками. С наскока такую крепость не взять!

— И много ли пушек?

— Только крупных привезено из Москвы больше восьмидесяти, да еще около двухсот своих было.

— И откуда только у казаков такие богатства? — с простодушным видом покачал головой Пушкарев. — Чай, немалых денег стоит.

— Известно, откуда, — скромно усмехнулся я. — Бог послал!

На лицах присутствующих появились понимающие усмешки. Разумеется, весь этот банкет был за счет русской казны. Сами донцы после своих набегов на Крым и Туретчину, в лучшем случае, пожертвовали малую толику в монастыри, да и то, лишь то, что не успели прогулять. На остальное у них просто не осталось. Так что пушки, порох и прочую амуницию им прислали из Москвы.

Зачем же этот аттракцион невиданной щедрости, спросите вы? Особенно с учетом того, что назвать казаков надежными союзниками у меня язык не повернется. И когда у атаманов-молодцев появляется возможность пограбить земли моего царства, они предаются этому благородному занятию с ничуть не меньшим азартом, чем любые другие.

Враг моего врага — мой друг, отвечу я вам. Донцы для крымчаков и османов лютые враги и никакого примирения между ними быть не может! И пока по Дону и его притокам стоят казачьи городки мягкое подбрюшье Руси под защитой. Не очень надежной, но уж какая есть.

— Так что решим? — вопросительно посмотрел я на ближников.

— Не след теперь с турком воевать, — не отводя в сторону взгляда, твердо ответил Рюмин. — Если мы ратиться начнем, это на руку только ляхам да цесарцам будет!

— Верно дьяк говорит! — поддержал Клима Иван Никитич. — Не в том состоянии царство наше, чтобы османам вызов бросать. Нет у нас ни народишка, ни денег лишних. Помогли казакам, чем смогли, и станет с них!