Азовский гамбит

— Да-да, наш дом в Ростоке — ваш дом, мы выделим вам комнату с пуховой периной и кроватью с балдахином! А какими обедами я буду вас кормить, милый пан Вацлав! — А во взгляде и голосе милой фрау так и читалось обещание не только накормить, но и лично согреть постель чешского молодца. — Герр Кноринг обязательно похлопочет, чтобы вас взяли на медицинский факультет университета и примет вас к себе помощником на врачебную практику, верно милый?

— Д-д-да, пожалуй, — не без сомнения в голосе проблеял окончательно раздавленный такими масштабными перспективами доктор. От него не укрылись авансы, бросаемые дражайшей супругой в адрес незадачливого студиозуса, но делать нечего, жить лекарю хотелось куда сильнее, чем сохранить свою честь…

— Черт с вами, — вздохнул бывший наемник, соблазнившись таки обещанными благами, — я еще раз спасу ваши неблагодарные задницы!

Наклонившись, он ухватил Кноринга за грудки и легко встряхнул того, так что лязгнули зубы.

— Вот что я скажу вам, господин доктор, — прошептал он. — Если вы или ваша супруга вздумаете еще раз сыграть со мной какую-нибудь глупую шутку, я найду способ заставить вас горько пожалеть о подобной опрометчивости!

— Конечно, герр Попел! — пискнул в ответ, полузадушенный врач.

— А теперь перебирайтесь ко мне и не забудьте прихватить с собой весла. Вы будете грести, а я по-прежнему останусь стоять на корме. Вы же, фрау Кноринг, садитесь на носу. Давайте я помогу вам.

И он, галантно прихватив даму за талию, как пушинку перенес ее в свой челн.

— А теперь вперед! И не жалей рук, герр доктор! А не то, клянусь святым Вацлавом, мне придется крепко вздуть вашу милость!

Глава 12

Вот уже который месяц на недавно заведенной под Воронежем верфи целыми днями не переставая с утра до темноты, а ночи в это время коротки, стучали топоры, скрипели пилы и перекрывала все сочная ругань на немецком, голландском, шведском и, конечно же, русском языках, так что иногда казалось, что дело происходит не на Руси, а как минимум в Вавилоне во времена знаменитого столпотворения.

Собранные со всего света мастера строили для русского царя флот. Началось все, как обычно, с малого. В Голландии были заказано два корабля, 32х- весельная галера и 36-пушечный галеас, после чего их в разобранном виде доставили сначала в Архангельск, а затем по внутренним водным путям должны были переправить на Волгу и там собрать. Однако со временем планы изменились, и строить корабли стали в Воронеже.

Руководить всеми этими работами были поставлены приказный дьяк Минин и иноземец Ян Петерсон, служивший государю еще в те времена, когда тот был простым германским принцем, и не думал, не гадал, что станет царем в далекой России. Нельзя сказать, что бы они друг с другом не ладили, но споры промеж ними иной раз случались довольно громкие.

— Вот ты мне скажи, господин хороший, — кипятился Нефед Кузьмич, — почто иноземные мастера не закладывают большие корабли, а токмо малые?

— Потому что так будет правильно, — флегматично отвечал ему норвежец. Доставая из кармана кисет с душистым табаком.

— А в царевом указе сказано, что бы этих, ка их проклятущих, галеасов, построить цельных три штуки, а галеров не менее двадцати вымпелов. Тьфу ты пропасть, слова-то какие выдумали!

— Галеры строить проще, вот сразу целый десяток и заложили. Мастера научатся и смогут строить более крупные суда.

— Так ить леса-то не хватит на всех!

— Значит, построят только галеры, — пожал плечами царский шкипер и раскурил свою трубку, обдав стольник клубами густого дыма.

— Вот басурманин проклятущий, — не выдержал издевательства Минин, — опять дымом плюется, ровно сатана адским пламенем. А ведь есть царево повеление табака не курить!

— Мне его величество разрешает, — равнодушно заметил Петерсон и отвернулся.

Причина их разногласий была весьма проста. Хитроумный дьяк сразу же сообразил, что галеас корабль более крупный и сильнее вооруженный, а потому и награда за его постройку будет куда весомей. А многоопытный шкипер, вся жизнь которого так или иначе была связана с кораблями, сразу же понял, что сушеного леса на все царские хотелки не хватит, а потому как говорят русские осетра волей неволей придется урезать.

Кроме того, он и до и после взятия Азова казаками, успел побывать в устье Дона и узнать каковы там глубины. Была бы его воля, он вообще не стал бы строить корабли с большой осадкой, а ограничился легкими галерами и стругами, но раз уж закупили, то один пусть будет.

Даст бог, как-нибудь в море выведем, — размышлял он, — но остальные только низкосидящие галеры со стругами и, разумеется, брандеры. На них заготовленных материалов хоть и впритык, но хватало.

— Зачем господин дьяк так кричит? — флегматично поинтересовался у Петерсона подошедший на шум голландский мастер Уго Вандам.

— Ему кажется, что от шума работа пойдет быстрее, — усмехнулся норвежец.

— Тогда пускай кричит, — невозмутимо отозвался фламандец.

— Чего он? — опасливо переспросил ничего не понявший русский.

— Он говорит, что работы идут быстро, государь останется доволен, — дипломатично не стал переводить Петерсон.