Азовский гамбит (СИ)

– Ладно, – приподнялся я со своего места, с трудом прогоняя охвативший разум морок. – Простите, дорогие хозяева, но государственные дела сами себя не переделают. Пора мне!

Глава 9

Мне прежде не раз приходилось бывать в пыточных камерах различных приказов. Но о том, что такое, если можно так выразиться, «подразделение» есть в структуре моей охраны, я даже не подозревал. Ей богу, до сих пор думал, что если Корнилию и его подручным удается схватить злодея, то они в лучшем случае проводят достаточно жесткий экспресс-допрос, а потом отправляют задержанного по назначению в Земский или Разбойный приказ. Кстати, знаете, чем они отличаются? Земский занимается лихими людьми в Москве, а Разбойный по всей остальной России.

Но вот, пожалуйста. Оказывается в строении отданном для расквартирования хоругви Михальского, помимо конюшни, кордегардии, казармы и прочих необходимых помещений имеется и небольшой подвал, в котором есть и дыба, и все необходимые инструменты, и даже горн для придания последним, так сказать, нужной кондиции.

На дыбе сейчас висел человек, в котором я без труда узнал Мишку Салтыкова – племянника Филарета и двоюродного брата Миши Романова. Он сейчас практически без одежды, в одних подштанниках. Прикреплен за руки. Это, кстати, еще по-божески, дыба механизм такой, можно и за ребро крюком подцепить. Не возрадуешься!

Рядом за небольшим столиком устроился с пером и бумагой один из ратников Корнилия, знающий грамоту, другой ратник исполняет обязанности палача.

– Молчит? – поинтересовался я.

– Какое там, – пробубнил в нос писарь. – Поет как тетерев на току.

В этот момент служилый поднял глаза и, увидев, что в подземелье спустился царь, страшно побледнел и попытался вскочить, едва не расплескав чернила из небольшой вапницы.[36]

– Прости, великий государь! – поклонился он в пояс, сорвав с головы шапку.

– Не дергайся, – поспешил успокоить я служивого. – Приставили тебя к делу, вот и занимайся!

– Слушаюсь!

– Пришел, ирод! – просипел сверху узник.

– Ты же ко мне не идешь? – пожал я плечами. – Вот и пришлось ноги бить.

– Все скоморошничаешь? – сплюнул Салтыков.

– Да нет, это ты у нас шутник, а я так погулять вышел, – отмахнулся я и стал просматривать допросные листы.

Как оказалось, писарь не врал. Попавший в узилище московский дворянин и не думал отпираться или что-нибудь скрывать. Напротив, он сразу же признался в злоумышлении против меня и моей семьи, а так же в том что подобные планы в той или иной степени поддерживает вся боярская верхушка. Все это сопровождалось безудержной руганью и обвинениями вашего покорного слуги и его ближников во всех смертных грехах, от ереси до сластолюбия.

Вообще, народ сейчас, что называется, безбашенный и стесняться в выражениях не привык. Даже простолюдины, угодив в Земский приказ, как правило, не спешат каяться, а напротив, так и сыплют поносными словами на всех, начиная с задержавших их ярыг, до ведущих допрос подьячих и палача.

А если в разработку нынешних правоохранителей угодил «служилый человек по отечеству» то и вовсе шум будет такой, хоть святых выноси.

– Стало быть, и патриарх с вами? – вопросительно посмотрел я на Салтыкова.

– Все тебя, христопродавца ненавидят, – лихорадочно блестя глазами, подтвердил Мишка. – Всем ты поперек горла. Даже те, кто твою сторону по первости держали и те одумались!

– Ты понимаешь, сукин сын, что этими своими словами, всю свою родню под монастырь подвел? Хотя, какой монастырь, тут хорошо, если просто плахой, а не колом пахнет!

– Кто от царя Ирода пострадает, все будут в Царстве небесном!

– Ну, тебе-то клятвопреступнику никакого рая не видать, – хмыкнул я в ответ, после чего повернулся к Михальскому. – Что думаешь?

– Если он говорит правду, ты вы и ваша семья в большой опасности!

– А если это оговор?

– Но какой в этом смысл?

– Очень простой. Если я начну репрессии против всех старых родов сразу, это заставит их объединиться против меня.

– А если они уже это сделали?

– Тогда храни нас господь, ибо никакой иной надежды не остается.

– Кроме нас – ваших верных слуг.

– Да-да, а также наемников, стрельцов и немцев из Иноземной слободы.

– Может быть, – немного помявшись, спросил бывший лисовчик, – вам не стоит собирать теперь Земский собор?

– Это еще почему?

– Но ведь тогда в Москву соберется шляхта со всей страны. Это ведь тысячи опытных воинов. Если ваши магнаты сумеют привлечь их на свою сторону, мы можем и не устоять.

– Ты думаешь, это возможно?

– На сеймах в Речи Посполитой такое случается нередко.

– Это так, только там среди делегатов нет ни горожан, ни крестьян. Хотя ты прав, кое какие меры предосторожности не помешают. Скажи, кто-нибудь знает о поимке Салтыкова?

– Нет. Мы взяли его, когда он пытался выбраться из Москвы. Все его люди убиты, а трупы их спрятаны.

– А твои надежны?

– Государь, вы могли бы не спрашивать об этом.

– Хорошо. Пусть все будет как есть, а мы с тобой сейчас отправимся к Грамотину. Интересно будет узнать, до чего докопался он.

– Ваше величество, – задержал меня Михальский. – Дело в том, что есть еще одно обстоятельство, о котором вам необходимо знать.