Азраил

Из под капюшона на него уставилась светящаяся маска ангела смерти и глаза сверхъестественного существа полыхнули адским огнём. В следующее мгновение что-то подбросило посланника Наджиба и вышвырнуло в окно.

Стояла отличная солнечная погода, разбавленная сухим жарким ветерком пустыни. Здесь, среди колючих кустов и низкорослых деревьев, её присутствие почти не ощущалось, но если пройти пару улиц и миновать глиняную стену, то вот она, во всей своей жуткой красе. Отливающий алым и вздыбившийся барханами песок; воздух, дрожащий вдали и безжалостный шар светила, превратившийся в око Создателя. Он вглядывается прямо в душу: достаточно ли ты силён, чтобы преодолеть это испытание?

Да. Он силён. У него хватит воли, чтобы вырвать Зухру из отцовской клетки, из когтей зловещего Искандера и сделать последний бросок. Уже совсем недалеко до границы, а там он найдёт возможность подать весточку отцу.

Фархад ухмыльнулся. Знала бы любимая, что её избранник — не простой лицедей, развлекающий публику за тёртый медяк и плошку плова. Нет, последние три года так и есть, но никуда не делось и детство во дворце падишаха, и опека отца-визиря. Назири с ума сойдёт, когда блудный сын вернётся домой. Да ещё и с такой пэри!

Фархад ощутил пробуждение поэтического настроения, когда его тянуло сочинять стихи и песни. Ему конечно далеко до любимца столичных слушателей — сладкоголосого Халтафа, но и он способен спеть о двух бездонных горных озёрах, куда заглянула и остановилась, задумавшись, сама ночь. Нужно обязательно порадовать любимую сегодняшним вечером.

— Эй, приятель.

Парень остановился, недоуменно озираясь по сторонам. Кому это он мог потребоваться? В городок, состоящий из жалкого десятка узких улиц и тесной базарной площади, они прибыли вчерашним вечером и не собирались оставаться надолго. День, может — два и в дорогу, преодолеть последний переход.

— Это я тебя звал.

Маленькая чайхана. Из посетителей Фархад заметил лишь изрядно раздобревшего человека, неопределённого возраста, упирающегося локтем в грязную подушку. Столь же невероятно замызганный халат носил следы прежней пышности и несомненно, мог принадлежать лишь богатому человеку. Как и сафьяновые сапоги, запылившиеся и утратившие былой блеск.

Перед незнакомцем стояла огромная миска и подойдя ближе, Фархад испытал смесь удивления и отвращения. В глиняную посуду навалили куски жареной баранины, ломаный лаваш, щербет, пахлаву и прочее, никак не совмещающееся в одно блюдо. На глазах молодого человека неизвестный запустил в это неаппетитное месиво немытую ладонь и отправил ком пищи в рот. Кажется, так питаются свиньи у неверных.

— Присаживайся.

— Зачем? — Фархад сунул руку в карман и приготовил парочку взрывающихся шариков. На всякий случай. — Мне кажется, вы обознались.

— Вряд ли! — человек захохотал и крошки полетели из мятого рта. — Тебя ведь зовут Фархад? Фархад-лицедей, блудный сын славного визиря Назири?

Испытывая сильное удивление, парень присел рядом, но шарики продолжал сжимать в пальцах. Внимательно всмотрелся в лицо собеседника: не встречал ли когда, среди запутанных коридоров старого дворца? Нет, это обрюзгшее лицо он видел первый раз.

— Откуда вы меня знаете и что вам нужно?

— Есть предложение, выгодное для меня и очень — для тебя и твоей Зухры, — обжора отпихнул миску и громко отрыгнул, — Всё, не могу! Сейчас разорвёт на части.

Он отёр ладонь о халат и приподнялся, вглядываясь в собеседника неожиданно умными и проницательными глазами. Что-то в них было неправильно, но что — Фархад не понимал.

— Ну, и какое же? — парень обозначил улыбку, вспоминая уроки отца. Тот учил, что собеседника нужно внимательно выслушать, пусть даже тот внушает тебе крайнее отвращение. А уж потом решать: наносить ли внезапный удар, соглашаться или бежать без оглядки.

Незнакомец поманил Фархада пальцем и когда тот, сохраняя предельное внимание, приблизился, вполголоса сказал:

— Прекрати призывать того, именем которого прикрываешься, — незнакомец оскалился, — Сам знаешь, о ком я.

Сказанное обескураживало. Проще всего было принять странного человека за обычного безумца, коих так обожают странствующие дервиши, но…Все его познания и ясные глаза, в которых не наблюдалось и капли безумия. Вот, в чём дело: удивительные глаза постоянно меняли цвет, словно их там была не пара, а много больше.

— Думаешь, я — псих? — спокойно поинтересовался неизвестный. — Нет, действительно, так удобно, называясь известным именем, пугать суеверных дураков, а если ещё прибавить пару фокусов! Вроде тех шариков, которые ты вертишь в кармане.

Фархад досадливо поморщился и выпустил огненные заряды. Этот чёртов сумасшедший видит его насквозь? Или…он совсем не сумасшедший? Тогда, кто он и что ему нужно?