Б/У или любовь сумасшедших

Устраиваясь перед зеркалом, Ирина спросила небрежно:

— Где была, что видела?

— Нигде. Только в аптеку через улицу сбегала.

— А наши где?

— Под присмотром гэбэ гуляют по городу.

— Какого гэбэ?

— Как какого? Глеба Владимировича.

— А разве он гэбэ? Откуда знаешь?

Ни один мускул не дрогнул на розовом от массажа лице Натальи.

— Знать не знаю, а предполагаю, так скажем.

— Где мы были — мы не скажем, а что делали — покажем.

— С чего это ты, ни к селу, ни к городу.

— Так просто, вспомнилось.

— Ну, давай, откинь голову. Эти дуры намаются по магазинам, придут к ужину страшные, как черти, а мы с тобой — розанчиками. Кстати, а где ты так долго валандалась?

Ирина уже не могла видеть ее лицо в зеркале, но что-то в вопросе звякнуло металлом.

— Бродила в квартале Кастро, купила забавную штучку, потом покажу.

— А после квартала где была?

— Не ломай кайф, потом расскажу.

Одеваясь к ужину, Ирина, стоя спиной к Наталье, рассказала о замечательном кафе, где в маленьких чашечках подают крепчайший кофе под названием «мокко», о гомосексуалистах в черных майках, сидящих на крылечках красивых викторианских домиков, об улице Деларосса с пальмами-ананасами, о лавочке с волшебными изделиями из цветного стекла.

— Мне такое тоже нужно, я между окон повешу. Ангелы там есть?

— Есть.

— А птицы?

— И птицы есть.

— Покажешь завтра?

— Естественно.

Они спустились в залитый электрическим светом зал без окон, когда ужин был в полном разгаре.

Желтые официанты в белых куртках и белых перчатках стояли у длинного стола с множеством закусок на псевдосеребря-ных подносах и укрытых псевдосеребряными колпаками горячих блюд.

Ирина увидела, что есть два свободных места за столом Глеба Владимировича, и двинулась к ним. Что-то бодало изнутри: посмотреть, как будут вести себя эти двое «незнакомых». Но Наталья, твердо взяв ее под локоть и пробормотав: «У меня тут есть сентиментальный интерес», — потащила ее к американскому столу. И все же Ирина успела заметить предостерегающий взгляд Глеба Владимирович и еще… она вдруг вспомнила, что где-то видела этого человека раньше. Эту длинную сухощавую фигуру, эти тонкие губы и что-то еще, связанное с ним, чего она никак не могла припомнить.

Американцы — загорелые, холеные — были рады их приходу, во всяком случае, выказали это сдержанной суетой, связанной с отодвиганием кресел, немедленным разливанием кофейной бурды из стеклянного кофейника и всяческими мелкими восклицаниями, вроде «It’s great»^[18], «Welcome»^[19], «Wonderful»^[20] и т. п.

Наталья, откинувшись на спинку кресла так, что ворот серебристой шелковой кофты как бы невзначай открылся чуть более дозволенного, обнаружив загорелую ложбинку меж крепеньких грудок, с интонациями, полными тепла и искреннего интереса, расспрашивала джентльменов об их делах и штатах, из которых они прибыли по делам. Предпочтение явно отдавалось поджарому, седовласому, в кремовом костюме, оттеняющем ровный загар. Ирина отметила, что у него одного из трех рекламно-ухоженных сотрапезников не было обручального кольца.

Ее же внимание привлек Глеб Владимирович. Сначала он сосредоточенно ел, потом с тарелкой подошел к длинному столу и вернулся с салатом, потом с наслаждением курил, коротко отвечая на вопросы необычайно возбужденного Крутикова из службы доверия, потом пошел за десертом.

— Вам нравится Америка? — спросил тихо сидящий рядом с ней сухой старик с выцветшими голубыми глазами.

Ирина отметила признаки болезни Паркинсона по его трясущимся, сухим, красным рукам.

— Я еще ничего не понимаю. Это шок.

— Это совсем не похоже на вашу жизнь? — Он оглядел зал.

— На мою — нет.

— У вас действительно теперь свобода?

— О да! Полная свобода.

— Но это оказалось не совсем то, чего вы ждали?

— Далеко не совсем.

— Свобода — вещь очень жестокая, она требует от человека всех его сил. Я живу в свободной стране, и я разорялся пять раз и пять раз начинал все сначала. Свобода — это умение все начать сначала.

Он говорил медленно, негромко и отчетливо, чтобы Ирина могла понять.

— Предки моей жены из Вильно. Но она стопроцентная американка. Даже двухсотпроцентная, она есть в словаре знаменитых женщин Америки. Всю жизнь занимается проблемами детей эмигрантов, написала много книг. Одна из них не специальная — это сказки Камбоджи. Она очень дружит с одним монахом из Камбоджи. Я думаю, вам было бы интересно с ней познакомиться. Мы живем здесь, в Калифорнии, только на юге. Оранж-Каунти. Вот моя визитная карточка. Вы ведь будете в Лос-Анджелесе? Позвоните, мы за вами приедем, это близко.

— К сожалению, Лос-Анджелес не входит в наш тур.

Глеб Владимирович покончил с десертом, взял кофейник и стал разливать кофе соседям по столу, оттопырив пистолетом мизинец.

И тут Ирина вспомнила: она видела его в шикарном кафе с шикарной дамой на Невском. Они сидели у двери, а она с Сашей — в глубине освещенного рубиновым светом зала.