Б/У или любовь сумасшедших

Ирина хотела проснуться и записать формулу. Она понимала, что спит, и боялась утром не вспомнить, но проснуться никак не могла. Она видела, как на белой стене проступили очертания огромного и тоже белого дома. Внизу, у его подножия, стояли люди, много людей. Река отливала ртутью за их спинами. Люди что-то кричали.

Невыносимо заболела голова: ощущение, что в затылке наливается и пульсирует огромный нарыв, вот-вот лопнет.

— Хватит, — сказал Леня по-английски. — Достаточно.

Кто-то возразил.

— Хватит, — повторил Леня. — Ничего больше не будет.

— Помоги мне, — промычала Ирина через боль, через непослушные губы.

Боль вдруг ушла, Ирина поднималась к синему небу и, раскинув руки, летела над излучиной реки, взмыла над башней какого-то высокого дома.

— А ты молодец, — прошептал кто-то на ухо, — формула очень красивая.

И Ирина поняла, что это Бог похвалил ее.

Утром она впервые пробежалась по саду, видела, как из резных ворот выехал великолепный «кадиллак», чуть притормозив перед расступившимися женщинами с плакатами. Ирина впервые увидела демонстрантов за воротами и поняла, что это, наверное, зрительницы вчерашней передачи, но, когда поравнялась с воротами, увидела девочку, похожую на Симону.

«Я не видела мою мать четыре года!» — было написано на плакате.

«Но ведь во вчерашней передаче говорилось, что они здесь только два года. Что это означает? Либо старую передачу показали специально для нее, либо… я здесь уже два года».

Ирина пробежала вдоль стены пять кругов. Отметила, что почему-то стала сильной, тренированной.

Весь день она с жадным тайным любопытством присматривалась к пациенткам. Они тоже были необычны. К ним пришли парикмахерша, маникюрша. Джо-Энн выбирала платье, чтобы отдать погладить. Мускулистый загорелый санитар в белых брюках и такой же белоснежной майке с узкими бретельками делал Кейт массаж. Пришлось подождать с уколом.

Кейт лежала на животе — длинная, желто-атласная, прикрытая лишь чуть простыней, и, когда парень разминал ей крестец, застонала сладострастно и что-то сказала хрипло.

Парень ухмыльнулся, не разжимая светлых губ.

Вернувшись в свою комнату, Ирина заметила стопку бумаги и упаковку бигов на полке этажерки. Долго припоминала, когда и кого просила об этих дарах. Не вспомнила. «Неважно!»

В обед записалась у миссис Тренч на завтрашнюю поездку в город.

Во время вечернего укола Джо-Энн, причесанная и отмас-сированная косметичкой, блеснув длиннющими, накрашенными перламутровым лаком ногтями, одним движением бросила что-то ей в карман.

— Ты плохо сделала сегодня укол! — гневно выкрикнула она, повернувшись к Ирине.

Ирина опешила: такого еще не бывало.

— Ты плохо сделала мне укол, ты нарочно делаешь мне больно, у меня вся задница в инфильтратах! — орала Джо-Энн.

Дверь уже кто-то открывал.

— Не смотри в комнате, — одним дыханием из открытого рта вытолкнула Джо-Энн.

— Что произошло? — спросила миссис Тренч с порога.

— Ничего. Она сегодня плохо сделала укол.

— Но, наверное, не настолько плохо, чтобы так кричать.

— Хотите попробовать?

— Вы свободны.

Ирина вышла из палаты.

Вечером она вынула из шкафа свою единственную юбку и кофту, сама отгладила их в гладильной. Там же возился с брюками компьютерщик, который приглашал посещать кружок. Немного поболтали.

Ирина спросила, что из достопримечательностей стоит посмотреть.

— Университет, конечно. Забавная архитектура, потуги на Кембридж. Вы были в Кембридже?

— Нет.

— Тринити-колледж — самое красивое место в мире.

— А вы были во всем мире, везде?

— Нет. Но в Кембридже был.

— А еще где?

— В Москве.

— В Москве?!

— Да. На экскурсии. Есть такая программа «Силы дружбы», а в ней еще одна — «Лицом к лицу».

— А…а. Ну и как?

— Это рассказать трудно… в гладильной. Если хотите, расскажу завтра, я тоже еду в город.

Она и не предполагала, что в «заведении» работает столько людей. Утром в автобусе едва хватило всем мест.

Профессионально-нежно воркующие санитарки и медсестры, «дыша дезодорантами и мятной жвачкой», расселись без спешки, и сигаровидный автобус двинулся в путь.

За затемненными окнами опять поплыли совсем подмосковного вида леса, табачные плантации. Компьютерщик сидел через проход. В туфле под стелькой лежала записка с телефоном адвоката Джо-Энн.

Подъехали к большому отелю под названием «Омни». Оказывается, здесь их ждал ланч, оплаченный администрацией. Очень вкусный ланч с копчеными улитками, сырыми овощами, хрустящими полосками зажаренной фермерской ветчины и роскошным тортом «Киви». Компьютерщика звали Кен, и он сказал, что, если она хочет, он покатает ее на своем автомобиле часа через три после того, как сделает свои дела. Ирина сказала, что хочет.

Утром на столике она нашла конверт с долларами и отпечатанные на компьютере сведения о ее зарплате и налогах. Ей платили восемь долларов в час, итого, после вычета каких-то неведомых таксов^[38], она получила шестьсот двадцать долларов. За две недели. За два года? И каких года, будущих или прошлых, считая от момента ее появления в «заведении»?