«Б» - значит беглец

— Мисс Миллоун, разрешите мне прояснить одну вещь. Это дело полиции. Мы хотим вернуть Бэйли Фаулера обратно в тюрьму. И лучше, чтобы я не обнаружил, что вы ему помогаете, любым способом. Вам понятно?

— Совершенно.

Китана подарил мне взгляд, говоривший, что он сомневается в моей искренности.

Я заползла обратно в постель в 6.22 и проспала до девяти, когда Энн постучала в мою дверь.

14

Энн собиралась в больницу к отцу. Уборщица, Максин, задерживалась, но клялась, что придет к десяти. В настоящее время Энн чувствовала, что Ори слишком взволнована, чтобы оставлять ее одну.

— Я звонила миссис Мод. Они с миссис Эммой согласились посидеть с мамой, но ни одна из них не может прийти раньше двенадцати. Мне очень неудобно просить вас…

— Ничего. Я сейчас спущусь.

— Спасибо.

Я заснула одетая, так что мне не нужно было тратить время на одевание. Почистила зубы и поплескала воды на лицо, игнорируя темные круги вокруг глаз. В моей юности были времена, когда провести ночь без сна считалось приключением. Под действием радостного возбуждения казалось, что ресурсы организма неисчерпаемы и подчиняются тебе.

Теперь недосып создавал странное возбуждение, которое временно перекрывало спад.

Я все еще была на подъеме, используя момент, чтобы перетащить куда-то свое тело. Кофе мог помочь, но это только бы отложило неминуемый крах. Мне придется за это заплатить.

Ори сидела в кровати, теребя завязки своей ночной рубашки. Принадлежности на ночном столике и слабый запах спирта указывали на то, что Энн сделала Ори тест на глюкозу и уже ввела ей утреннюю дозу инсулина. След от крови на полоске для теста высох до ржаво-коричневого цвета. Старый пластырь лежал на подносе, как кусок жевательной резинки.

К нему пристал клочок ваты с пятном крови. И это все до завтрака. Несмотря на отвращение, я засуетилась, изображая приходящую медсестру.

Я привыкла, в результате долгого опыта, абстрагироваться от сцен насильственной смерти, но эти остатки диабетических мелочей, заставляли мой желудок вздыматься.

Я решительно смела все в пластиковую корзинку для мусора и убрала с глаз долой. Навела порядок среди бутылочек с лекарствами, стаканов воды, графина и перевязочных материалов.

Обычно ноги Ори завернуты во что-то растягивающееся, ярко-розового цвета, но сегодня она, видимо, решила их проветрить. Я избегала смотреть на ее пятнистые икры, холодные, как лед, ступни, в которых почти не циркулировала кровь, голубовато-серые пальцы, сухие и потрескавшиеся.

— Думаю, я присяду на минутку, — пробормотала я.

— Да, милая. Вы бледная, как привидение. Сходите на кухню и выпейте стакан сока.

Апельсиновый сок помог, я съела кусок тоста и навела порядок на кухне, чтобы держаться подальше от женщины в соседней комнате. Три тысячи часов практики работы частного детектива не подготовили меня к такому. Я чувствовала, что половину времени работы над этим делом провожу за мытьем грязной посуды.

В двадцать минут одиннадцатого появилась Максин, с принадлежностями для уборки в пластмассовом ведре. Она была одной из тех женщин, с лишними пятьюдесятью килограммами, раскачивающимися вокруг ее тела, как бочка, сделанная из плоти.

Один из ее клыков был размером и цветом, как ржавый гвоздь. Без всякой паузы она достала пыльную тряпку и принялась за работу.

— Извините за опоздание, но я никак не могла завести эту старую машину. В конце концов я позвонила и попросила Джона Роберта приехать с инструментами, но это заняло полчаса.

Я слышала про Ройса. Господи, благослови его.

— Я собираюсь попросить Энн отвезти меня к нему сегодня вечером. Слава Богу, я чувствую себя достаточно хорошо.

Максин только кудахтнула и покачала головой.

— Я вам говорю. Могу поспорить, вы не слышали ничего от Бэйли. Неизвестно, где он.

— О, я так переживаю. Я так и не повидалась с ним после всего этого времени. И вот его снова нет.

Максин сделала лицо, выражающее сочувствие и сожаление. Затем взмахнула своей тряпкой, чтобы обозначить перемену тона.

— Мэри Берни сделала из себя такую дуру. Позакрывала окна, на калитке большой замок, как будто он войдет и унесет ее.

— Зачем? — спросила Ори, полностью заинтригованная.

— Я никогда не говорила, что у нее есть мозги, но теперь половина людей, с кем я разговаривала, заряжают свои пистолеты. По радио сказали, что он может искать убежище у прежних знакомых. Вот так. «Может искать убежища». Это самая большая глупость, какую я слышала. Я сказала Джону Роберту — Бэйли не такой дурак. С одной стороны, он знать не знает Мэри Берни, а с другой, он и близко не подойдет к этому месту, потому что рядом — учебный манеж национальной гвардии.

— Боже милосердный, — сказала я. Бэйли, может, и преступник, но он не дебил.

Как только мне удалось внедриться в разговор, я сказала Ори, что ухожу.