Ба (СИ)

Поблагодарив незнакомку, мы попытались пробраться к пруду. Кроссовки моментально промокли, а ноги запачкались по колено. Я чувствовала, как Петя мысленно проклинал меня, но вслух этого не говорил.

- И что нам расскажет собиратель фольклора? - бурчал тот под нос. - Матерные частушки?

Во снах я видела деревню сотни раз, знала каждый дом и каждую улицу. Я помнила, где жила Алёна до свадьбы и где затем жила с Архипом. Я помнила, где она набирала воду, куда гоняла пастись скотину и где играла с детьми. Но сейчас всё выглядело по-другому. То ли виноваты два века времени, то ли сны были всего лишь снами. Дома стояли не на своих местах, и даже церковь, которой точно недавно стукнул трёхсотлетний юбилей, не походила на церковь из снов.

- Вот дом бабушки, - остановилась я у старого сруба с наглухо закрытыми окнами и нетронутым огородом. - Дом, который родители продали. Кажется, новые жильцы не открыли сезон.

- Во сне ты... то есть Алёна жила в этом доме? - спросил Петя, пытаясь салфеткой оттереть грязь с джинов.

- Нет, я не видела этот дом во сне. Наверно, его построили позже. А на его месте стоял... стоял... нет, не помню. Всё очень сильно изменилось. И пруд, блин, не на своём месте. Мне казалось, он был прямо перед церковью, а тут две улицы между ними!

- Перетёк, наверно, - сказал Петя, фотографируя местность на телефон.

Кое-как добравшись до нужной улицы, мы нашли чёрную покосившуюся избу Семёныча неопределённого возраста, которую я тоже не помнила по снам. Древний сгорбленный старик сидел на полуразваленном крыльце и жевал вяленую рыбу. Заметив нас за забором из сетки-рабицы, тот свернул остатки рыбы в газету, будто думая, что мы пришли её съесть. К газете сразу проявила интерес серая кошка, спрыгнувшая из окна.

- Блин, стрёмный старик, - прошептала я.

- Твой последний шанс на существование Алёны, - с волнением сказал Петя. - Добиться бы от него хоть слова.

- Добрый день! - крикнула я из-за забора. - Можно мы зайдём? Хотим у вас спросить!

- Я вам денег не дам! - крикнул старик. - Покупать ничего не буду!

- Просто поговорить! - крикнул Петя.

- Стойте, я сам выйду! - ответил старик.

Крякнув, он поднялся с крыльца, опираясь на изогнутую палку, и доски крыльца жалобно запричитали. Под рваной телогрейкой Семёныч оказался одет в длинную рубаху, какие я видела на крестьянских мужиках во снах.

- Журналюги? - громко спросил старик, когда подошёл к забору. - Давеча меня на камеру снимали. Старейший житель Тверской губернии перед вами!

- Сколько же вам лет, дедушка? - спросил Петя.

- Вам и не снилось, девочки, - махнул рукой Семёныч, а Петя хмыкнул, но интеллигентно промолчал. - Вам и не снилось...

Меня передёрнуло от слова "снилось" из уст Семёныча, как будто призрак потрогал меня за плечо. Поняв, что старик едва слышит, я громко сказала:

- Я собираю информацию о своём генеалогическом древе, не могли бы вы помочь? Вот у меня есть старый молитвенник, найденный на чердаке. Ему лет двести. Здесь есть стёртая надпись с именем. Кажется, написано, Алёна.

- Молодец ты, девочка, большая молодец! - причмокивал губами старик и улыбался. - Но Алёнок я за жизнь повидал тучу! У нас в церкви-то икона святой Елены висит. Всегда половина деревни ходила Ленами, а половина - Алёнами!

- Вот как... - растерялась я. - Была Алёна, а у неё муж Архип. Не слышали про таких? И у Архипа сестра Таня была. У Алёны с Архипом несколько детей родилось, и среди них старшая дочь Нина, утонувшая на пруде. На этом самом пруде! Не слышали?

- Тебе всё это в молитвеннике написали? - глухо рассмеялся Семёныч.

- Нет, это вроде... семейных преданий, - сказала я.

- Помню кое-чего... Говорили, как пьяный Иван, сын Марьи да Павла потоп здесь лет сто назад. А до этого... Не знаю, девочки. Не помню ни про Нину, ни про прочих... Ты покажи-ка мне книжецу.

Я отдала молитвенник Семёнычу, и тот крутил книгу в руках, подслеповато разбирая стёршиеся надписи. По двору его дома гуляла кошка, брезгливо переставляя лапы по грязи. Она уже разворошила рыбу из газеты и теперь с интересом разглядывала нас с Петей.

- Видал я такие у отца моего, - кивал дед, припоминая. - Говорил, в церкви по таким молитвы пели. Но где здесь имя "Алёна", не разберу? Мне читается "Архиерей". Хм, кажись, старый батюшка себя так скромно величал.

Забрав у Семёныча молитвенник, я снова взглянула на стёршееся имя и поняла, что за предполагаемой "Алёной" виднелось ещё несколько едва заметных линий. С надеждой дала посмотреть Пете, уже дрогнущему от холода.

- Кроме "А" ничего не понятно, - вздохнул тот, поизучав надпись.

- Тебе видится то, что хочется, девочка, - ласково сказал Семёныч. - Но бабка Алёна у тебя точно была. С приходом святой Елены в церкви под боком не могло не быть. А молитвенник её али не её - разве есть разница? Ты родом отсюда, вот и всё!

- Я и так знаю, что отсюда, - раздражалась я.

У меня кружилась голова от разочарования. Приехать сюда из Чили, и не найти ни одной зацепки!

"Ба, ты меня слышишь? - в отчаянии думала я. - Какого чёрта, Ба? Я полсвета пролетела напрасно? Как я теперь буду работать? Ну и тварь же ты, Ба!"