Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма

Р. Давид Пуркес рассказывал, что однажды путешествовал вместе с Бештом, и они остановились в каком-то доме. Бешт встал у восточной стены, чтобы помолиться, и пока он молился, было видно, как колышется зерно в бочках, прислоненных к противоположной, западной стене. Другой сподвижник Бешта, р. Гедалья, рассказывал, что однажды Бешт молился в каком-то амбаре, где также стояли бочки с зерном, и во время молитвы Бешта сами бочки стали подскакивать вверх, словно побрасываемые невидимой силой. И р. Гедалье также вспомнились в этот момент слова о том, как содрогалась гора Синай перед получением евреями Торы.

Еще более любопытен с этой точки зрения рассказ Магида из Межерича, заставляющий подумать, что такое снисхождение Шхины приводило к тому, что во время молитвы Бешт был едва ли не в буквальном смысле слова наэлектризован и при прикосновении к нему ударяло словно током (хотя, понятно, ни сам Бешт, ни его ученики понятия не имели об электричестве).

Точного дня этого происшествия Магид не помнил, но запомнил, что в тот день читалась то ли молитва о дожде, то ли молитва о росе, то есть дело было либо в первый день Песаха, либо в праздник Шмини Ацерет.

Бешт, как обычно, молился с великой страстью, и эта его страсть невольно передалась и остальным молящимся, «и великий вопль стоя во время молитвы». Напряженность в зале синагоги была настолько высока, что Великий Магид, который в тот день был сильно болен, не мог его вынести и вышел в пристройку к синагоге, чтобы помолиться там в одиночестве. Тем временем Бешт закончил основную часть молитвы и перед молитвой мусаф тоже вышел в пристройку, чтобы надеть китл (от «китель») — белое праздничное одеяние, в которое облачаются на некоторые праздники, а также перед чтением молитв о росе или дожде.

В эти минуты Магид воочию увидел, как Бешта осеняет Шехина; что он почти всем своим существом находится в духовных мирах, а в нашем мире осталась лишь его малая часть. Но одновременно Магид заметил, что китл на плече у Бешта немного сморщился, и решил расправить складку — чтобы Учитель вернулся к молитве в надлежащем виде. Но как только Магид дотронулся до плеча Бешта, его начала бить сильная дрожь. Оторвавшись от Бешта, он схватился за стол, и стало задрожал вместе с ним.

Бешт тем временем ушел ничего не заметив, а Великого Магида еще долго била сильная дрожь, казавшаяся невыносимой, и он вынужден был специально молить Творца, чтобы она прошла.

Сохранилось и немало рассказов о том, что молитва Бешта оказывала огромное влияние и на попадавших в поле ее действия животных. Пастухи, помнившие то время, когда он отшельничал в Карпатах, вспоминали, что, когда Бешт начинал молиться, овцы поднимались на задние ноги и стояли так, пока он не заканчивал молитву. Причем в эти минуты никакими силами невозможно было заставить их вернуться в естественное состояние.

Хасидские авторитеты объясняли это тем, что в момент молитвы Бешт не просто сам возносился в высшие небесные сферы, но и поднимал вместе с собой весь окружающий мир, как живую, так неживую природу.

В связи с этим становится понятна история, в которой однажды пошел Бешт направился в бейт мидраш и вдруг встал на пороге и сказал, что не может войти, потому что бейт мидраш уже полон Торы и молитвы, так что не осталось места, чтобы войти.

Эти слова, разумеется, поразили его учеников. «Разве может быть большая похвала дому молитвы, чем когда он полон Торы и молитвы?» — спросил они.

«Не может считаться достоинством, когда синагоги и бейт мидраши полны Торы и молитвы, потому как словеса, которые не идут от сердца и с угодным Б-гу устремлением, не могут подняться ввысь, и тогда этот дом заполняется ими от края и до края, так что и войти невозможно. И напротив: если молятся с истинным устремлением, идущим от сердца, то святые слова воспаряют ввысь, и ничего от них не остается внизу», — ответил Бешт.

* * *

Был ли Бешт во время молитвы вообще в состоянии замечать, что происходит вокруг него? Вероятно, иногда — да, а иногда нет, но когда ему удавалось добиться той силы каваны, к которой он стремился, то отключение от нашего материального мира было полным.

В связи с этим стоит вспомнить рассказ о том, когда уже после смерти Бешта кантор в Меджибоже однажды вдруг прервал молитву «Амида» посередине (что является скандальным нарушением еврейской литургии) и стал читать проповедь, и от него потребовали объяснений, тот ответил, что ничего не помнит. Ему не поверили, начался шум, но тут р. Якель сказал: «Я бы тоже не поверил этому, если бы не слышал про Бешта, который однажды упал возле святого ковчега, а потом ничего не помнил. Поэтому я верю, что и такое может случиться»[260].

В состоянии, в которое Бешт входил во время молитвы или даже только настраивая себя на нее, ему открывалось многое из того, что закрыто от глаз других людей, и потому со стороны некоторые его поступки могли выглядеть странно.