Бабай

Но перед тем как целиком провалиться в темный колодец сна, в его голове беспокойным роем замельтешили вопросы, которыми он не задавался раньше. Жил ли до него в детской другой ребенок? – что-то подсказывало ему: чудовище явилось туда не впервые. Почему монстр появляется именно из-под кровати, а не, например, из коридора или из-за портьеры? – вряд ли только потому, что это не его стиль. И потом, откуда тот появляется и куда исчезает? Как ему противостоять?

И, наконец, откуда вообще берутся эти чудовища?

Кто он – Стучащий По Трубам?

Пробудился Назар внезапно, от удушья. Огромная косматая лапа зажимала ему рот и нос. Он рефлексивно попытался высвободиться… что на удивление легко удалось – это оказался лишь наползший на лицо угол одеяла. Назар сделал несколько глубоких вдохов-выдохов через рот, чтобы отдышаться – нос был напрочь заложен.

В окне изолятора уже забрезжили рассветные лучи солнца, соперничая со всеми восемью светильниками, что горели с ночи в изоляторе. Однако стрелки в этот раз заартачились и демонстративно отказались указывать время. Назар пожалел, что у него пока нет своих настоящих часов – впрочем, подобный сбой, если ему не изменяла память, произошел впервые, – и услышал, как в замок двери вставили ключ.

Ему очень хотелось пить, во рту пересохло, но он решил подождать, пока выяснится, кто пожаловал. Кроме того, этот чересчур ранний визит его насторожил.

Из-за перегородки Назар не видел дверь в лежачем положении, но, когда случилась странная заминка, он приподнялся на кровати, чтобы посмотреть через верхнюю стеклянную половину. Это была белобрысая медсестра, приносившая ему вчера термометр. Она была мертва. Назар понял это еще до того, как увидел ее вывернутые наружу внутренности, свисавшие ниже колен. Она медленно шествовала вдоль прохода между «кабинками» и, обводя взглядом горевшие светильники, укоризненно качала головой. Покрытые зеленоватой слизью кишки торчали из расстегнутого на ее животе халата и болтались как дохлые змеи при каждом шаге.

– Почему везде горит свет? – произнесла она бесцветным голосом, переводя мутные глаза на обмершего Назара. Не спеша вошла в его «кабинку» и нависла над кроватью.

– Заразные дети всегда создают проблемы, – белобрысая закинула сочившуюся слизью длинную кишку себе на плечо, подобно концу шарфа. – 3аразные ублюдки!..

И бросилась на него…

* * *

Когда Назар проснулся вторично – и на сей раз уже по-настоящему – стрелки исправно показали четверть восьмого. Как и в его сне, который начал быстро улетучиваться из головы, светильники в полном составе горели по всему изолятору. Впрочем, он тут же вспомнил, что оставил их включенными намеренно.

Сходил в туалет, повыключал светильники и выпил минеральной воды, что вчера принесла Валерия, прямо из горлышка бутылки. Он решил снова не укладываться, ожидая, когда придут за мазком для анализа. Горло саднило сильнее, чем вчера, но лихорадка спала.

Вскоре он услышал знакомый звук отпирающегося дверного замка, и в изолятор вошла лаборантка, женщина средних лет в очках. В правой руке у нее была маленькая стеклянная пробирка, внутри которой находился ватный тампон, насаженный на тонкий металлический стержень. Она поискала взглядом Назара и, заметив, направилась к нему.

А следом за лаборанткой возникла… белобрысая. Значит, она оставалась дежурить на ночь и под дверью тогда тоже наверняка была она, – Назар почувствовал, как в нем закипает злость. Но решил не трепыхаться.

Что-то этой ночью в нем изменилось.

Лаборантка и медсестра оказались в его «кабинке» почти одновременно.

– Назар Левшиц? – спросила лаборантка. Назар кивнул, хотя вопрос прозвучал довольно нелепо, поскольку в изоляторе, кроме него, больше никого не держали.

– Сначала засунь себе это, – встряла белобрысая, протягивая ему термометр. Назар молча подчинился. Однако градусник, словно нарочно, выскользнул из пальцев и упал на одеяло.

– Давай, шевелись! – хмыкнула белобрысая. – Я не собираюсь торчать здесь из-за тебя в конце смены.

Их глаза встретились, и Назар поймал в ее взгляде откровенную насмешку.

– Кстати, куда ты запрятал свои засранные штаны?

Лаборантка тем временем старательно делала вид, будто ничего не замечает.

Он поднял с одеяла термометр… и коротким размахом запустил в белобрысую. Тот, прокрутившись раз в воздухе, попал тонким концом ей в самую середину лба. Отскочил обратно на одеяло, каким-то чудом уцелев.

В первые пять-шесть секунд никто не понял, что произошло. Затем глаза белобрысой округлились как две большие монеты.

– За что? – ошеломленно пробормотала она и почему-то воззрилась на раскрывшую рот лаборантку, – Что я сделала?!

– Господи… – выдохнула та.

– Сама знаешь – за что, – спокойно сказал Назар.

В самом центре лба у белобрысой проявилось крошечное алое пятнышко, быстро наполняющееся кровью.

– Ах ты гаденыш! – взвилась она, но кинулась не к Назару, а к двери изолятора, – Я тебе еще покажу!