Бабаза ру

Знаний о мире добавилось безусловно. Дорога перестала быть неведомой, её знаки читаются, её персонажи сделались знакомы. Больше всего мне нравится, конечно, расширение области свободы воли (села-поехала). Увеличение компетенции – теперь, пребывая пассажиром рядом с водителем, я всегда смогу затеять грамотный разговор. К примеру, вежливо кашлянув, спросить: «Ну, а что вы скажете за “рено дастер”?» Настоящей автомобильной искушённости во мне нет, однако для невинного road-talk знаний хватает. Приятен и род несомненного уважения, который вижу на лицах знакомых мужчин, – хотя нет ничего особенного в умении водить, бабаза ру всё-таки переходит в другую категорию человеческих существ, категорию потенциальных настоящих товарищей. С явной симпатией смотрят на меня продавщицы на заправках – им нравится, что такая же за рулём, может, и они скоро станут подъезжать на своих авто к заправкам, а не только чеки пробивать…

Однако тезис моего знакомого о том, что каков ты есть, таким и на дороге будешь, разумеется, справедлив. Не стала я лучше. И хуже не стала. Но мне удалось выбрать новое поприще для моей несомненной жадности к жизни. Я хочу жить! А, перевалив на шестой десяток, жизнь так явно начала скукоживаться… Когда мне было двадцать пять лет, вообще никто не умирал, сейчас пошло такое безобразие, прямо каждый день мрут. Бряцает всем арсеналом скверных пыточных орудий старость, ландшафт бытия скудеет… С ужасом ждать ли этого мгновения, когда придёт убийца – скука?

Нет! Я ещё порыпаюсь.

Какая может быть скука на Русской Дороге?

Все, кто верит в меня, – за мной.

* * *

Когда я дочитала последнюю главу Бабазбуки, сон сморил меня, я скорчилась на угловом диванчике, но спала блаженно, без снов. Проснувшись, я не нашла бабазу ру в её квартире – а была ли это её квартира, кстати? – пришлось напиться воды, привести себя в порядок и покинуть обитель, прихватив с собой папку. Дверь была не закрыта, но лишь притворена. Я решила, что бабаза указывает мне путь отступления… На следующий день после пьянки всегда стыдно и никого видеть неохота.

Я настроилась отдохнуть от впечатлений, а потом вернуться и отдать Бабазбуку её автору. Еще поговорить, поспорить… ведь не приснилась же мне эта Наташа (да Наташа ли то была?), не мираж ведь она?

Однако вечером, когда я вернулась, то не смогла найти ни квартиры, ни даже дома. Под тем номером, который я старательно запомнила, стояло совершенно иное здание, даже другого стиля – вчера был модерн, а обнаружила я эклектику. Правда, цвет не изменился – серый, – но никаких следов моей бабазы ру не сыскалось.

Заглянула в «Огонёк» – вотще.

Бабаза ру, отзовись. Я записалась в автошколу. Я время от времени перечитываю твою Бабазбуку. Я вроде бы нашла покупателя на дачу в Белоострове и в магазинчике старой книги отыскала собрание сочинений Александра Грина…

Давай встретимся, чтобы уж более не расставаться.

Дарю тебе платочек Вместо послесловия

Ты кто будешь? Писатель? О дела. Неужто книжки сам сочиняешь?

Чего ж мне не знать – не читать! Это мне теперь доля кабацкая досталась, и не переменишь ничего, а я грамоту знаю, у матушки попадьи Олимпиады Иосифовны выучилась. В родном селе, в Горюшках. Купи, добрый господин, водочки, всё и расскажу. Не годится женщинам водку пить? Да ну. А сам пьёшь. Раз тебе тепло-хорошо, так и другим тепло-хорошо, нет? Ты радости ищешь, и я радости ищу. А что я в кабаке, так неужто Господь меня в кабаке не разыщет? Разыщет. Я ему песенку тихонько спою прямо в ухо его мохнатое, он меня к себе и заберёт. Ему кто полюбится, он того сразу… Да, пою песенки, меня хозяин за то и держит.

Выпьешь со мной, не побрезгуешь? Я ничем дурным не хвораю, с кем попало не треплюсь. Я тут особенная. Про меня слава бежит, не слыхал? А, слыхал! Нарочно ко мне пришёл? Ах ты голубь мой, да какой ты беленький да чистенький, даром что бородатенький, а с лица прямо дитятко непорченое. Чего ж я тебе, мил друг, не расскажу – всё тебе расскажу.

Я лучше Анны пою.

Спорить не буду – она мастерица. С детства как заголосила, так все и закивали, как сговорившись: Анна, Анна, Анна. Свадьба – Анна, похороны – Анна. Бабушка Ракушка, Ракитина Марья Петровна, хвасталась, что помнит сто сотен песен. А ведь и впрямь однажды зимой мы с девками считать стали, дак со счёту сбились. Она Анне всё передала, вроде как в наследство. Лучшей песеннице села Горюшки напела свои песни бабушка Ракушка, не сто сотен, а сотни две успела. Да под сотню Анна сама помнила – петь не перепеть. До смерти завывать может, и что деньжищ наживёт!

У нас в Горюшках песню уважают. У кого голос колокольцем звенит да память без дырок, греби злато лопатой. В саму Самару могут позвать голосить. (Мы от Самары в тридцати верстах вверх по матушке по Волге.)