Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Приобретая власть в форме землевладения, женщины оказывались не менее мужчин способными к тиранству и держали в страхе свои семьи, угрожая лишением наследства. Многие авторы оставили яркие воспоминания о капризах своих бабок, приносивших кому-то из потомков выгоду, а кому-то ущерб. Бабушка Анны Керн, ревностно надзиравшая за своим тверским имением в четыре тысячи душ, выделила внучке в приданое две деревни — и немедленно их заложила, чтобы добыть денег на обучение братьев и сестер Керн^{480}. Бабушка М. Ватаци, чтобы насолить зятю, уговорила дочь отказаться от прав на отцовское поместье, а взамен отдала ей одну из своих деревень поменьше^{481}. Софья Мещерская сохранила о бабушке более приятные воспоминания: перед смертью старушка позаботилась о том, чтобы каждая из ее внучек получила приданое стоимостью в 5 тыс. руб., что значительно превышало ту долю родительского имения, на которую они могли рассчитывать^{482}.

Если судить по тому, что писали все эти мемуаристы, можно подумать, будто их матери и бабки осваивались со своим вдовьим положением без особых затруднений, но одна женщина вспоминала об этой перемене в своей жизни как об очень тяжелом времени: «Очень мне трудно было первое время заставить себя приняться за дело по управлению имениями, — признавалась Елизавета Янькова. — В важных делах Дмитрий Александрович всегда со мною советовался, и мы с ним сообща решали, но я никогда не входила во все подробности хозяйства…»^{483} И действительно, купив в 1799 г. собственное поместье, Янькова дала мужу полную свободу управлять этим имуществом, продавать и закладывать его целиком или по частям, если он сочтет нужным^{484}. Только после его смерти она взяла на себя ответственность и за свою, и за его собственность.

Опыт Екатерины Алексеевны Мусиной-Пушкиной представляет собой один из примеров того, как совершался переход женщины к положению вдовы с его новыми обязанностями, превращая ее сравнительно праздную жизнь в весьма деятельную. В 1815 г. Алексей Иванович Мусин-Пушкин написал жене: «Не удивляюся, что тебе без дела скучно, а мне здесь очень приятно и весело, ибо с утра до вечера занят делами, грустно только то, что с тобою розно». Мусин-Пушкин не скрывал от Екатерины хозяйственные подробности, делился с ней и тревогой из-за неурожая в их деревнях, но все же просил жену не беспокоиться о положении их финансов и уверял, что справится с расходами сам^{485}. Когда же в 1816 г. Мусин-Пушкин скончался, вдова взяла на себя его ношу. Оба ее сына доверили матери имущество, унаследованное от отца, так как обязанности военной службы заставили их покинуть Москву^{486}. Судя по описям доходов, которые Владимир Алексеевич Мусин-Пушкин получал ежегодно от матери, Екатерина Алексеевна управляла поместьями сыновей по крайней мере пять лет^{487}.

Документы свидетельствуют, что Екатерина Мусина-Пушкина непосредственно занималась управлением своими поместьями и имуществом родственников в общей сложности свыше десяти лет. Едва ли она взялась бы за такое сложное дело, не получив какого-то хозяйственного опыта при жизни мужа. Переписка Мусиной-Пушкиной с ее управляющим раскрывает многие грани ее деятельности: она заботилась не только о том, чтобы вовремя собрали оброк, но и о разных починках в имении, о проведении землемерных работ, женила крестьян, когда те приходили в возраст^{488}. Графиня переписывалась и с женами своих старост. В одном письме Елена Ленина докладывала ей, что, вернувшись к себе в деревню, «нашла мужа здорового», что «масло везде обильно» и что прикупили еще племенного скота. Стараясь быть мужу «полезной и помощницей», по приезде старостиха «тотчас обозрела скотоводство… нашла все в порядке»^{489}. Мусина-Пушкина оставила необыкновенно богатое документальное наследие, освещающее ее дела по имению. Но в целом в ее роли управительницы имущества сыновей не было ничего необычного: многие наследники обоих полов без опаски вверяли свои земли матерям, пока сами находились за границей или были чем-то заняты; и случалось, что дети начинали заниматься своим поместьем лишь после того, как мать умирала или становилась слишком стара, чтобы нести бремя руководства имениями^{490}.