Бабье царство. Дворянки и владение имуществом в России, 1700–1861

То, что сенаторы, как ни странно, совсем не принимали во внимание пол участников всех этих спорных дел, является самой существенной чертой постановления 1753 г. Обсуждение ими дела сконцентрировалось исключительно на бюрократической процедуре, а о подчиненном статусе женщин в браке как о причине для ограничения их имущественных прав (о чем нередко писали в европейских правовых сводах) здесь даже не упоминалось. Более того, готовность сенаторов принять указ 1715 г. как аргумент в пользу независимости женщин в вопросах собственности означала явный отход от взглядов их предшественников. Сенаторы рассудили, что раз они не могут указать в российском праве ни одного закона, в котором бы ясно говорилось о запрете женщинам неограниченно распоряжаться своим имуществом, то нет и оснований этого не позволять. Вместо этого они сосредоточились на двух ключевых проблемах: на положении о защите собственности женщин от их мужей (которое было официально введено в XVII столетии) и на действующих ограничениях продажи недвижимости (ни в одном из которых не проводилось различий между полами). Сенаторы решили, что поскольку и постановления XVII в., и петровский указ 1715 г. гласят, что подписи женщин под купчими являются не только необходимым, но и достаточным доказательством законности сделок, то не существует законных оснований требовать, чтобы женщины получали от мужей согласие на продажу своих земель («на собственное их имение»).

Этот практический подход к проблеме составляет резкий контраст с взглядами западных законодателей, веривших, что отношения собственности должны отражать иерархию в отношениях мужа и жены и что раздельное владение имуществом разрушительно для самой сути брака^{151}. По иронии судьбы, в то же самое время, когда российские законодатели вынесли решение в пользу предоставления женщинам финансовой самостоятельности, законодатели по крайней мере двух западноевропейских стран столкнулись с такой же задачей — и решили, что устранение мужской опеки в вопросах имущественных отношений было бы, по выражению одного ученого, «нетерпимым»^{152}.[68] Новые положения в английском праве XVIII в. обеспечили право женщин на обособленное владение, но при этом законодатели так и не решились позволить замужним женщинам контролировать собственный капитал^{153}. Революционное правительство Франции, покончив с законами Старого режима, объявило замужних женщин самостоятельными субъектами в вопросах собственности. Но в 1804 г. Code civil снова возродил принцип тендерного покровительства, причем не только во Франции, но и во всех странах, попавших в сферу влияния наполеоновской империи^{154}.

В отличие от своих европейских коллег, российские законодатели довели принцип обособленной собственности супругов до логического завершения и дали замужним женщинам полную власть отчуждать свои земли. Российские законодатели не рассуждали о том, как изменения в отношениях собственности отразятся на институте брака. Вместо этого они изучили все прежние указы, устанавливавшие разделение собственности супругов, и уничтожили единственное противоречие в их применении. Так было заложено важное расхождение между путями развития женских имущественных прав в России и на Западе.

Реакция дворянства на право женщин распоряжаться имуществом

Не существует в полном смысле никаких письменных свидетельств, которые говорили бы о реакции современников на грандиозную перемену в имущественных правах замужних женщин. С начала XVIII в. русских дворян чрезвычайно волновали проблемы прав собственности, и они не скрывали недовольства, если какие-то положения имущественного законодательства им не нравились. Так, дворянство отчаянно сопротивлялось петровскому Указу о единонаследии и изобретательно обходило его путем заключения незаконных земельных сделок. Депутаты Уложенной комиссии 1767 г. открыто выражали свое недовольство законами, предписывавшими выделять средства на содержание вдов с имений их мужей, как и множеством ограничений на продажу недвижимости^{155}. Однако среди многочисленных жалоб по поводу урегулирования имущественных вопросов, зафиксированных во время работы Уложенной комиссии, прозвучало только одно возражение против закона, разрешившего замужним женщинам свободно распоряжаться недвижимостью. Некий депутат от Костромы сетовал на то, что слишком многие дворянки продают или закладывают крестьян, чтобы добыть средства на расточительную жизнь, а в итоге, когда они умирают, мужьям ничего не достается в наследство. Дабы помешать женщинам пускать на ветер свои имения, этот депутат предлагал запретить им распоряжаться имуществом без согласия мужей^{156}.