Бабье царство. Русский парадокс

Фридрих отвел остатки своих войск к Шпандау. И тогда русским и австрийским войскам все-таки удалось взять Берлин.

Русские в Берлине

9 октября 1760 года генерал Тотлебен принял капитуляцию Берлина. Русские и австрийцы заняли столицу непобедимого Фридриха. Но ненадолго. Они успели взорвать пороховые и оружейные склады и обложить город большой контрибуцией, когда узнали… о приближении короля.

Фридрих сделал невозможное. Собрал, точнее, наскреб новое войско, и армия короля в 70 тысяч человек стремительно маршировала к Берлину. Русские войска и австрийцы поспешили оставить город.

Второе чудо Бранденбургского дома

Последним крупным сражением войны стала битва при Торгау. Она закончилась победой Фридриха, точнее, его пирровой победой. Фридрих потерял почти половину своей новой армии – больше набирать солдат он уже не мог. Он до конца опустошил людские и материальные резервы своего королевства. Все было кончено для великого короля, но… Но случилось второе чудо Бранденбургского дома! Им стала смерть непримиримой воинственной русской дамы – Императрицы Елизаветы.

Нимфа уходит

В конце ее жизни любимый Ванечка готовил тексты указов и был единственным ее докладчиком, то есть вершителем государственных дел.

Но с 1758 года обмороки его возлюбленной и повелительницы стали регулярными. Врачи умоляли ее остановить бесконечные парадные обеды, балы и маскарады и, главное, пытались привести в порядок жизнь – эту мешанину дня и ночи.

Вначале она только отмахивалась. Кончилось обмороком на публике. В Царском Селе в день Рождества Богородицы ей стало дурно в церкви, она поспешила выйти на крыльцо и… потеряла сознание! В первые минуты свиты не было рядом, все фрейлины оставались в церкви. Простые прихожане не смели подойти к огромному вороху шубы и юбок, лежавшему прямо на крыльце…

После этого ей пришлось покориться. Она отказалась от балов и маскарадов. Всю зиму 1760–1761 года Елизавета покорно пролежала в постели. В постель подавали еду, у постели она принимала министров. Но чувствовала себя все хуже и хуже. Она уже не участвовала в праздниках, а обмороки участились. Наступил Великий пост. И она решила строго его соблюдать. Несмотря на моления врачей, отказывалась выпить даже чашку бульона.

Теперь ее терзали приступы жестокого кашля и кровавая рвота.

Завещание

Она поняла: это смерть. Умирая, приказала выпустить из тюрем несколько тысяч заключенных и 25 тысяч несостоятельных должников.

Впрочем, она всегда была милосердна. В 1755 году, получив известие о чудовищном землетрясении в Лиссабоне, хотела выстроить за свой счет целый квартал города. Ее с трудом убедили, что состояние финансов этого не позволяет.

Она умерла 25 декабря 1761 года, в самый день Рождества (5 января 1762 года по новому стилю), на руках у рыдавшего Ванечки. Она позаботилась о любимом – передала ему ключ от шкатулки, где хранились ее золото и драгоценности. Позаботилась и о племяннике-наследнике, завещав ему миллион рублей. Иван Шувалов отдал все содержимое шкатулки в казну. И не забыл передать вступившему на престол Петру завещанный ему миллион.

Да, она была милосердна. Выпускала заключенных и прощала должников, заботилась о пострадавших в Лиссабоне, о своем племяннике и о бескорыстном любовнике. Однако ей и в голову не приходило хотя бы на пороге смерти изменить положение сограждан-рабов – отпустить на волю хоть какую-то часть крепостных. А ведь богобоязненная Императрица знала, что в крепостной России каждый день попирались все божеские законы. Но не испытывала никакого сочувствия к этим несчастным… Почему? Неужели прав был князь Долгорукий: незыблемость крепостного права лежала в основе договора Романовых с дворянством? Или идущее из глубины веков крепостное право стало такой же вечной, неотъемлемой частью русской жизни, как облака на небе?

Задний двор Империи

Все ее царствование музыка балов и маскарадов заглушала постоянные волнения крепостных. Солдатские команды постоянно и кроваво подавляли крестьянские бунты. Она благодетельно запретила смертную казнь, и помещики пороли своих крепостных – до смерти. Такие же жесткие наказания применялись в армии, набранной из крепостных. Вместо петли Россией правил кнут – бесценное наследство Золотой Орды. Судьями были сами помещики, они приказывали пороть, они могли сослать крестьян в Сибирь. Причем это засчитывалось им как поставка рекрутов в армию. Помещичье зверство готовило будущую Крестьянскую войну…

С XVIII века Россия – двуликий Янус. Империя глядит на мир роскошным фасадом, скрывающим грязный задний двор. Фасад – великолепие двора, роскошь дворцов и, главное, грозная победоносная армия, обученная и снаряженная по последнему слову. На заднем дворе – крепостное рабство, отсутствие необходимого – больниц и школ. Открытие первого университета стало таким важным событием… и таким редким! В Елизаветинской Империи переплелись цивилизация и азиатчина…

Фантастический коктейль XVIII века