Бабель (ЛП)

Я вас не знаю, — задыхаясь, произнесла Виктория. Я не знаю, что вы...

Господи! Рами рванулся вперед, как будто в него выстрелили. Виктория вскрикнула. Сердце Робина остановилось. Но он увидел, что это было всего лишь яйцо; оно было нацелено на Викторию, а Рами дернулся, потому что шагнул вперед, чтобы защитить ее. Виктория отшатнулась назад, закрывая лицо руками; Рами обнял ее за плечи и повел вверх по ступенькам.

«Что с тобой? закричала Летти.

Человек, бросивший яйцо, прокричал в ответ что-то нечленораздельное. Робин поспешно схватил Летти за руку и втащил ее в дверь за Рами и Викторией.

Ты в порядке?» — спросил он.

Виктория дрожала так сильно, что едва могла говорить. «Хорошо, я в порядке — о, Рами, дай мне, у меня есть носовой платок...»

«Не волнуйся.» Рами стряхнул с себя куртку. «Это гиблое дело, я куплю новый».

В вестибюле студенты и клиенты сгрудились у стены, наблюдая за толпой через окна. Первым побуждением Робина было спросить, не работа ли это Гермеса. Но этого не могло быть — кражи Гриффина были так тщательно спланированы; они предполагали наличие гораздо более сложного механизма, чем эта разъяренная толпа.

Ты знаешь, что происходит? Робин спросил Кэти О'Нелл.

«Это рабочие мельницы, я думаю», — сказала Кэти. Я слышала, что Бабель только что подписал контракт с владельцами мельниц к северу отсюда, и из-за этого все эти люди остались без работы».

Все эти люди? спросил Рами. «Всего лишь за несколько серебряных слитков?»

«О, они уволили несколько сотен рабочих», — сказал Вимал, который подслушал. Предположительно, это блестящая комбинация пар, которую придумал профессор Плэйфер, и это принесло нам достаточно средств, чтобы финансировать ремонт всего восточного крыла вестибюля. Что меня не удивляет, если она может сделать работу всех этих мужчин вместе взятых».

«Но это очень грустно, не так ли?» — размышляла Кэти. «Интересно, что они теперь будут делать?

«Что ты имеешь в виду?» спросил Робин.

Кэти жестом указала на окно. «Ну, как они собираются обеспечивать свои семьи?

Робину стало стыдно, что он даже не подумал об этом.

Наверху, на уроке этимологии, профессор Лавелл высказал гораздо более жестокое мнение. «Не беспокойтесь о них. Это обычная шпана. Пьяницы, недовольные с севера, ничтожества, у которых нет лучшего способа выразить свое мнение, чем кричать о нем на улице. Я бы, конечно, предпочел, чтобы они написали письмо, но сомневаюсь, что половина из них умеет читать».

«Это правда, что они остались без работы?» — спросила Виктория.

«Ну, конечно. Та работа, которую они выполняют, сейчас лишняя. Она должна была стать ненужной уже давно; просто нет причин, по которым ткачество, прядение, чесание или ровница не были бы уже механизированы. Это просто человеческий прогресс».

«Они, кажется, очень недовольны этим, — заметил Рами.

О, они точно в ярости», — сказал профессор Ловелл. Вы можете себе представить, почему. Что серебряная обработка сделала для этой страны за последнее десятилетие? Повысила производительность сельского хозяйства и промышленности до невообразимых размеров. Она сделала фабрики настолько эффективными, что они могут работать с четвертью рабочих. Возьмем текстильную промышленность — летающий челнок Кея, водяная рама Аркрайта, прядильный челнок Кромптона и ткацкий станок Картрайта — все это стало возможным благодаря обработке серебра. Обработка серебра вывела Британию вперед по сравнению со всеми другими странами и лишила работы тысячи рабочих. И вместо того, чтобы использовать свой ум, чтобы научиться навыку, который может оказаться полезным, они решили ныть об этом на наших ступенях. Эти протесты на улице не являются чем-то новым, вы знаете. Это болезнь в этой стране». Профессор Ловелл заговорил с внезапной, неприятной яростью. «Это началось с луддитов — нескольких идиотов-рабочих в Ноттингеме, которые решили, что лучше разбить машины, чем приспособиться к прогрессу, — и с тех пор это распространилось по всей Англии. По всей стране есть люди, которые предпочитают видеть нас мертвыми». Не только Бабель подвергается подобным атакам; нет, мы даже не видим худшего из этого, поскольку наша безопасность лучше, чем у других. На севере эти люди устраивают поджоги, они забрасывают камнями владельцев зданий, они обливают кислотой управляющих фабриками. Они не могут прекратить громить ткацкие станки в Ланкашире. Нет, это не первый раз, когда нашему факультету угрожают смертью, это только первый раз, когда они осмелились приехать так далеко на юг, в Оксфорд».

«Вам угрожают смертью?» спросила Летти, встревоженная.

«Конечно. С каждым годом их становится все больше и больше».

«Но разве это вас не беспокоит?»

с насмешкой спросил профессор Ловелл. «Никогда. Я смотрю на этих людей и думаю о том, что между нами огромная разница. Я нахожусь там, где нахожусь, потому что верю в знания и научный прогресс, и я использую их в своих интересах. А они там, где они есть, потому что упрямо отказываются двигаться вперед, в будущее. Такие люди меня не пугают. Такие люди заставляют меня смеяться».