Бабий ветер

А еще у нас с Саньком такой случай был: зависли мы над железной дорогой. Так бывает, этому есть научное объяснение, но я больше в карму верю. В общем, мертвый штиль, мы висим; вверх на километр поднимаемся, вниз опускаемся, но ни на полметра вправо-влево не смещаемся, висим строго над проводами и рельсами. А тут вдоль линии едет мальчик на велосипеде. Поднимает голову, видит шар, спрашивает: «Дядь, а вы что там делаете?» Ну, какой вопрос, такой ответ. Санёк ему: «Электричку ждем!» И дождались же: прошла электричка, создала завихрения, шар сдуло в сторону от насыпи, и мы благополучно сели.

Пилоты вообще – лихие ребята: пролетая над верхушками сосен, высунуться из корзины и сорвать для своей зазнобы ветку с шишками – это запросто. Или сесть на минутку на воду – забава крутых воздухоплавателей. Так, бывает, они развлекают пассажиров экскурсионных пароходиков. Забава опасная, требует мастерства: шар просто касается корзиной поверхности воды или даже держится на ней пару минут, после чего улетает. Опасность в том, что дно корзины может намокнуть, вес ее резко увеличивается, и все предварительные расчеты (количество газа, сила струи и прочее) могут измениться; тогда подняться и улететь будет очень сложно.

Ну, и приятное: после удачной фиесты мы всегда расслабляемся: немного выпивки, легкий треп, танцы-обжиманцы, как называл это мой отец, который в обжиманцах знал толк. На таких интернациональных вечеринках решаются дела, заключаются контракты, возникают и распадаются пары…

Люди общаются, порой даже не зная языка партнеров. Мы-то уже балакали чуток по-английски, и потому, когда Стивен пригласил нас в Квебек на фестиваль, поработать в его компании пилотами, мы решились. Хотя я уже была беременна после нескольких лет беспокойного ожидания, огорчений, надежды, отчаяния… И вдруг – томительное счастье в потаенной сердцевине твоего тела, чутко пульсирующей крошечным сердечком!

Но – почему бы не поработать, не повидать что-то новое! Мир в те годы стал как-то приветливо раздвигаться, становился все отчетливее, ближе, понятнее. Не думали мы, что застрянем надолго: ну, месяц, ну, два… Санёк говорил – покатаем матрешку и вернемся домой к родам; наша девочка уже забавно и щекотно ощупывала изнутри границы своего воздушного шара, уже плыла к своему рождению под ласковым «Бабьим ветром».

А получилось вот так, как получилось…

…Раза три за эти месяцы нам удавалось вырваться из Канады в Штаты – полетать. Флорида, Аризона, Колорадо. Знаешь, это ведь совершенно разные земли и разные небеса. В Колорадо жили Реджина и Роберт, старые знакомцы, оба пилоты. У них были два шара – петух и курочка; в то время нестандартные формы аэростатов были еще в диковинку, очень привлекало все необычное, забавное. Ну, и туристы валом валили кататься. Уже в те годы аттракцион становился популярным, а пилот превращался в воздушного экскурсовода. Очень успешный бизнес оказался, билеты недешевые. Но труд нелегкий, опасный: про клиентов я уже писала. Среди пассажиров попадались такие типчики, я тебе скажу! Учти, когда летишь в корзине, первородный позыв – кричать. Ничего нельзя поделать, все кричат: от восторга, счастья, от страха – такой прилюдный оргазм. Но в Аризоне было настолько красиво, странно красиво, что народ в корзине притих и благоговейно обзирал этот марсианский пейзаж: голые красные скалы. В Седоне, так вообще – под каждой горкой медитировали, неловко спугнуть. А перед закатом солнца все там бегут и едут выше, выше в горы: увидеть, как желтое закатывается за красное…

В Колорадо – другое, там пейзаж земной, уютный: озера-полянки-рощи, на горизонте – горы с заснеженными пиками. Тамошний аэростат был у нас огромным, вытянутым к небу, очень ярким – желто-красно-фиолетовым. Надувать его мы приспосабливали пассажиров. Надо было видеть, с каким энтузиазмом бегали они вокруг сдутого шара, этого импотента-Гулливера, и какими восторженными криками сопровождался процесс наполнения, когда горячий воздух, как виагра, потек в его чрево и он стал отряхиваться, подниматься и становиться ого-го! Восставал до неба и нес своих лилипутов над землей, ничуть не напрягаясь. (Там, кстати, была одна не совсем удачная посадка: корзина завалилась на бок и слегка протаранилась, но никто не пострадал.)

А больше всего по душе мне пришлась Северная Каролина: прохлада, горы, тишина; дух захватывает, когда поднимаешься по узкому серпантину в Аппалачах, а они все тянутся и тянутся – та их часть, которая называется Смоки-Маунтинз, Дымные горы. Зимой – это настоящий наш Домбай. Такие ущелья, такая ширь и перепады высоты – замечательное место для нас, небесных странников. Самое покатучее зимой место: Дедушкина гора. А неподалеку чудесный городок Бун, тысяч двадцать народу, русских совсем немного, раз-два и обчелся, и то среди отдыхающих, но американцы настолько сердечны и просты, что нам там было уютней, чем среди своих.