Бабки царя Соломона

— Установил, что фотограф сидел в машине, — пояснил компьютерщик. — Ты тоже обратила внимание, что на одном снимке виден кусок таблички с названием улицы — «Гай». А в столице есть улица Старый Гай. По картам и панораме я вычислил дом, который запечатлен на снимке. Около него запрещена парковка, а человек, который сидел в автомобиле, провел там не один час, на всех снимках есть дата и время, когда они сделаны. Я предположил, что парня могли оштрафовать. Дальше просто — через ГАИ узнал, кому в тот день на улице Старый Гай выписывали штраф, и… Здесь должны звучать фанфары и бить барабаны: победитель, вернее, победительница у нас одна, Антонина Варламовна Юрская. Кстати, я ее прекрасно знаю.

— Откуда? — поинтересовалась я.

— Пару раз пересекались на узкой дорожке, — крякнул Роберт. — Она частный детектив, имеет лицензию, очаровательна внешне, но менталитет «КамАЗа», хитрости гора, по образованию профессиональный психолог, так что соврать ей трудно, мгновенно ложь распознает.

— Говори ее адрес, — приказала я.

— Данные я тебе сброшу, — пообещал Роберт. — Но ты не гони лошадей, прежде послушай, что я про одного жильца из того дома разузнал.

Глава 34

 — Здание на фото выглядит обшарпанным, но в семидесятых годах прошлого века считалось комфортабельным. И было не муниципальным жильем, а кооперативом «Родина», в котором жили сотрудники МИДа, но не дипломаты, — начал рассказывать Роберт.

…Дом возведен в тысяча девятьсот десятом, в конце шестидесятых его капитально отремонтировали и организовали кооператив. Квартиры в нем купили технические сотрудники советских посольств и консульств в разных странах: шоферы, повара, горничные, рабочие. В те времена весь обслуживающий персонал в дипломатические миссии привозили из Москвы, и эти люди изо всех сил держались за свои места. При коммунистах устроиться на работу за границей было розовой мечтой подавляющего большинства населения. Простой шофер, попавший, допустим, в Сирию, в Генеральное консульство СССР в Алеппо, за три-четыре года командировки собирал деньги на квартиру и машину. А решив жилищно-транспортную проблему, из следующих поездок притаскивал золото и всякую мелочь на продажу. Кроме того, он получал так называемые чеки, которыми рассчитывался в магазинах «Березка», торговавших за валюту. Любой скандал мог оборвать удачную карьеру, поэтому технические работники дипломатических представительств вели себя и за границей, и в Москве тише воды ниже травы. Они не оформляли разводов, не нарушали законов и общепринятых норм, водку пили только дома, предварительно хорошенько занавесив окна и заперев входную дверь, тщательно следили за каждым произносимым словом. И, как вы догадываетесь, многие из этих людей были осведомителями КГБ. В кооператив «Родина» редко приезжала милиция. Собственно, это случилось всего один раз в семидесятых, когда убили академика Владлена Андреевича Цапкина. Почему ученый жил в доме техперсонала МИДа? По закону тех лет в каждом кооперативе несколько квартир непременно забирала для очередников тогдашняя мэрия, или горисполком^[12].

Цапкин был историком, специализировался на Индии, свободно владел английским и хинди, написал множество книг о далекой, но дружественной советскому государству стране. Кроме научных трудов Владлен Андреевич выпустил путеводитель, несколько сборников индийских легенд и сказок, а лет за пять до кончины начал серию «Города». Первый том посвящался Дели, второй Калькутте, а третий профессор закончить не успел. Владлен Андреевич собирал коллекцию произведений индийского искусства, в ней имелись весьма ценные экземпляры. Несколько раз академик выставлял свое собрание в московских музеях, вывозил в Питер.

Индийские власти любили и уважали Цапкина. Он часто бывал в посольстве на приемах, летал в Дели, посещал разные индийские штаты, хорошо знал не только городскую, но и сельскую жизнь страны, изучил все провинции. В научном мире Цапкин считался авторитетным ученым, его приглашали на международные конференции, симпозиумы, его книги переводили на иностранные языки.

Владлен Андреевич жил тихо, никогда не был женат, не имел детей, не умел водить машину, не построил дачу, хозяйство вела преданная домработница Валентина. Она и обнаружила однажды августовским утром окровавленный труп академика.

В семидесятые годы прошлого века желтой прессы в России не существовало, об Интернете тогда никто не знал, мобильной связи не было, поэтому правду о смерти Цапкина широкая публика не узнала. В газетах сообщили о кончине ученого с мировым именем от инсульта. Прислуге приказали молчать.

Истина так и не выплыла на свет. Убийство Цапкина осталось нераскрытым, следователь не выяснил, почему его лишили жизни.

В доперестроечные времена в редких домах Москвы сидели лифтеры, на улице Старый Гай консьержки не было, о домофонах тогда и не слышали, как и о кодовых замках на входной двери. В семидесятые москвичи еще не боялись уголовников, стальных дверей не ставили, в дом беспрепятственно мог войти любой человек.