Баблия. Книга о бабле и Боге

– Ты же сам все знаешь. Деньги от банкира не пришли. Нервничает он.

– А пусть меньше нервничает. Сегодня пришли полтора миллиона. А завтра все остальное ждали. Он говорил с банкиром и испортил все. Сам испортил. Потому что нервничает, видите ли. Я-то тут при чем?

Михай испуганно посмотрел по сторонам, наклонился к уху Алика и зашептал жарко, так что в ухе щекотно стало.

– Он решил, что в сговоре вы. Что ты специально подговорил звонить банкира, когда в кабинете у него был. Чтобы из себя его вывести и деньги под этим соусом не платить. Псих он полный. Совсем из ума выжил. Я его умолял, ничего слушать не хочет. Одно удалось, заявление об уходе у меня пока будет. Поезжай к банкиру, уговори его заплатить до Нового года, а потом в отпуск поезжай. Я тебе гарантирую, после каникул уломаю я его. Вернешься, заявление порвем, все по-прежнему будет.

То ли от щекотного шепота Михая, то ли от стрессовой ситуации, но заржал Алик во всю мощь натренированного в караоке голоса. Не засмеялся, а заржал именно.

«Земля выжженная, – подумал. – Какой на хрен ЛМ приличный человек? Орех грецкий, сгнивший, трухлявый внутри. Это же надо такое придумать. И ведь верит. Искренне верит. Нормально это все в его системе координат. А с Михаем это они ловко придумали. Вышвырнуть меня, как гондон штопаный, но щелочку оставить. Надежду неубиенную. Чтобы и на хер посланный, вертелся, как уж на сковородке. К банкиру бегал, унижался, если ошиблись они насчет сговора. Ловко. Шахматисты чертовы. Комбинаторы. Бежать, бежать отсюда немедленно, а то еще немного, и сам таким стану. А они пускай разбираются с банкиром. Понтами с ним меряются. Да пусть хоть загрызут друг друга. Не жалко мне их. Мне себя жалко. И ведь загрызут, точно загрызут. Понты дороже денег. Правда, и меня могут пришибить попутно… Ладно, потом разберусь. Не их я поля ягода. Я с ними вообще на одном поле… Не хочу. И банкир, кстати, такой же. Мог и пургу гнать о перечислении денег в скором. Вот и пускай танцуют они с ним танцы свои грязные. А я нет. Я сдохну лучше. Все как-то правильнее будет».

Он смеялся, как укуренный в хлам подросток. До слюней свисающих. До икоты истерической. Члены делегации с ужасом смотрели на него, а на Михая с интересом. Что же такое он ему сказал?

– Извините, – размазывая слюни, сквозь икоту простонал Алик. – Это у меня нервное. Сейчас пройдет, не обращайте внимания.

– Алексей Алексеевич, – нарочито официально перешел на «вы» Михай. – Надеюсь после сообщенной мной, секретной, извините коллеги, – он сделал легкий полупоклон в сторону остальных членов делегации, – секретной, я еще раз повторяю, информации, вы поняли, что Леонид Михайлович принял единственно верное решение. Вы поняли?

– Я понял, понял, – с трудом подавляя приступы смеха, ответил Алик.

– А если поняли, давайте расстанемся цивилизованно и быстро.

– Давайте, – всхлипнул Алик.

Подошел юрист, виновато потупил глаза и протянул листок с напечатанным текстом.

– Простите, – сказал, – но это моя работа. Подпишите, пожалуйста.

Алик представил его в роли эсэсовца, расстреливающего пленных в концлагере. Хорошо он смотрелся в этой роли. Только немного великоватая фуражка смешно висела на оттопыренных ушах. Алик снова засмеялся и подписал бумажку.

– И число не забудьте поставить.

Он поставил число. Юрист выхватил у него листок и, победно потрясая им над головой, передал заявление об уходе Михаю. Дальше интересного было мало. Алик передавал папки с документами юристу, тот по описи принимал их. За документы и компьютер он не волновался. Кабинет был тщательно зачищен при первых признаках грядущих неприятностей. Да и не имел он обыкновения чернуху в офисе держать. Наконец дело дошло до сборов коробки с личными вещами. Уже заканчивая набивать коробку, он увидел шевеление в рядах делегации. Михай, юрист и полковник сбились в тесную кучку, о чем-то подозрительно шептались. Через минуту от кучки отделился полковник и, подойдя к нему, строго спросил:

– А документы по банку где?

– Так я отдал все юристу.

– Я имею в виду понятийные документы.

– Дома у меня, я не сумасшедший такие бумаги в офисе хранить.

– Молодец, настоящий Штирлиц. Сейчас прокатимся к тебе домой. Отдашь соглашения и свободен.