Баблия. Книга о бабле и Боге

Ему захотелось догнать банкира, обнять его, сказать: «Да ладно, не ссы, Андрюха. Я с тобой. Я такой же, как и ты. Я все понимаю. Мы с тобой одной крови. Ты и я. И не дадим мы им ничего. Просто своруем у них немного, а лучше и много денег. А потом не пропьем их, не вбухаем в уродливые казематы на Рублевке, не отгоним в тихую Швейцарию, а завертим здесь такие дела, такой бизнес, что у Билла Гейтса слюнки потекут от зависти. И вышвырнем всяких тварей из нашей великой страны или работать их заставим на худой конец. Потому что мы – умные, хваткие, полные сил мужики, а они – дуболомы конченые. И поставят нам благодарные потомки красивые памятники из белого мрамора, на красивых площадях красивых городов, которые мы, ты слышишь, Андрюха, мы с тобой, построим…»

Алик ошеломленно затряс головой. Эка куда его занесло… Совсем мягкий стал, поплыл, как наивный юноша чукотский. Херня такая в голову полезла! Верить банкиру, скорее всего, можно. Похоже, правда не разводит. А вот благородные порывы давить надо в зародыше ввиду полной их неадекватности окружающей действительности. Да и подстраховаться не мешало бы на случай, если все же разводка. И дивиденды попытаться выжать из сложившейся ситуации.

Он нагнал банкира на выходе из кафешки. Взял его за руку, похлопал по плечу. В меру, но не чересчур, проникновенно сказал:

– Не обижайся, Андрей, не хотел тебя обидеть. Извини, если что не так. Верю я тебе. Давай обсудим ситуацию спокойно, как взрослые люди, без эмоций. Чтобы два таких умных парня не придумали, как задницы свои прикрыть, да быть такого не может! Пойдем, договорить надо.

Банкир замер на несколько секунд, потом энергично сжал протянутую руку, и они вдвоем, так и не разжав сцепленных рук, вернулись за свой столик. Официант принес еще кофе. Посидели, отдышались, успокоились. Алик ласково посмотрел на Андрея, иронично, с небольшой подковыркой сказал:

– Лирическо-патриотическую часть дискуссии на этом предлагаю считать законченной. Переходим к водно-гигиеническим процедурам. Как жопу прикрывать будем? Ваши предложения, коллега.

– Не знаю. Хочешь, полетели со мной в Магадан. Сам поговоришь со стариканом ублюдочным. Поймешь, что не вру.

– Браво, Андрей, бурные, долго не смолкающие аплодисменты. Нет, за приглашение в Магадан спасибо, конечно. Но как-нибудь в другой раз. Успею еще в Магадан. Я ему про бумаги толкую, риски снимающие. А он мне беседу со старым дебилом предлагает. Красавец!

– Какие бумаги? Договорились вроде бы обо всем. Договор между нашими офшорами будет о перечислении денег под удобным вам соусом и поручительство нашего банка по этому договору. Поручительство потом порвем, когда все закончится. Какие бумаги-то еще?

– Это, Андрюш, канало, когда мы деньги частями перечисляли. Была надежда, что за несколько миллионов мараться вы не будете. А сейчас этих миллионов восемьдесят сразу. И не надо на меня так смотреть. Это не я сейчас с тобой разговариваю. Это люди, на которых я работаю, с тобой беседуют моими устами. Вот приду я к ним, скажу: «Траншами не получается, сразу все платить надо». И даже бумажки, почему так, показать не смогу. Хотелки это ЦБ, скажу. Историю твою слезливую поведаю про старикана противного. И предположим, они даже поверят. Не подумают, что мы с тобой на пару кинуть их хотим. Предположим. Я скажу им, что за Андрюшу – честного парня, ручаюсь как за себя. И опять они поверят. Но они же мне скажут, ты зачем честного парня в искушение вводишь? А потом, Андрюша же там не один, у него партнеры есть. Ты их знаешь? Нет. Вот видишь. Иди, скажут, Алик, и прочитай молитву «Отче Наш» раз пятьсот. Потому что слова там есть замечательные: «…И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого…» А ты, Алик, получается, и есть тот лукавый, который в искушение порядочных людей вводит. Поэтому молись, сука, скажут. А дальше…

– Хорошо, хорошо, не надо дальше. Понял я все. Что ты предлагаешь конкретно?

– Договор обратного выкупа акций, где ты обязуешься в течение года выкупить акции у нас по цене на двадцать процентов больше, чем продал. Подпишешь? Порвем его после сделки, безусловно. У себя хранить буду. Никому не отдам.

– Кто, я?

– Да, ты, ты – Андрей Маратович Куличик, собственной персоной.

Банкир задумался. Бумажка, которую предлагал подписать Алик, вовлекала в процесс лично его. Переводила, если что, возможные разборки из области спора хозяйствующих субъектов в сферу уголовного права.

– А этот договор будет для твоего дяди хитрожопого аргументом?

– Думаю, будет.

– Не хочется, конечно, но подпишу, что делать, если вы там все такие непростые ребята.

– И у нотариуса договор заверишь?