Баблия. Книга о бабле и Боге

Перебираться через развалины было непросто. Он несколько раз падал. Обдирал и так обильно кровоточащие ладони. У Аи получалось лучше. Как кошка большая, прыгала с камешка на камешек. Не ушиблась ни разу. Любовался ею Алик. Сильными ногами любовался. Узкой спиной, длинными хрустальными пальцами. И едва заметной грудью, мелькавшей из-под длинных медных волос. Просто так любовался, без всякого сексуального подтекста. Как на шедевр гениального мастера смотрел в музее. И радостно становилось на душе. Светло. Будто направил кто-то в душу яркий солнечный зайчик. И заметался он внутри, дурашка, защекотал нутро ласково…

На более-менее целую дорогу вышли минут через двадцать. Большая часть города действительно не пострадала. Людей только не было, и фонари не горели. Брошенные посреди улицы машины, многие с открытыми дверьми, делали пейзаж жутковатым. Улица напоминала свежий, еще не остывший труп. Вот только что пару минут назад все жило, дышало, двигалось, шумело. А сейчас умерло, и лишь ветер скрипел и хлопал полуоторванными рекламными щитами.

Ая испугалась храбро. Отважно испугалась, как пионер-герой фашиста. Ойкнула сначала, конечно, а потом, сердито топнув ножкой, с видимым усилием переборов себя, пробормотала:

– Ну и что! Все вернется, все должно вернуться.

Гордо и с вызовом посмотрела по сторонам. Увидела висящие в воздухе обломки небоскребов позади себя. Расстроилась.

– Вот только руины эти идиотские летают. Всю картину, гады, портят, – сказала.

Руины тут же с грохотом осыпались на землю.

– Другое дело, – ничуть не удивилась перемене Ая.

Зато очень удивился Алик.

«Это кто приказал им рухнуть? – подумал. – Я или она?» Ответил себе сразу: «Приказала она, а я выполнил».

Стало немного не по себе. Вроде как подкаблучник получается. Еще ничего не было, а уже подкаблучник. Приказы через миллисекунду исполняет. А что дальше? Тапочки в зубах носить и хвостиком вилять? Чтобы подтвердить свою самцовую идентичность, он намеренно грубо спросил:

– И чего? Долго нам еще до твоей каморки топать?

– Час примерно, но оно того стоит.

– Чего того? – спросил он ее, а про себя подумал: «Кокетничает так пошло, что ли?»

– Час ходьбы стоит моей каморки. Я – стою целого мира. А мир не стоит ломаного гроша. Сам видишь. – Она махнула рукой в сторону руин. – Девальвация. Инфляция ценностей. Все ценности относительны. И только бесценности абсолютны. Но бесценности бесценны. То есть не имеют цены. И не стоят ничего.

Мало что понял Алик из ее слов. Но насчет пошлости и кокетства успокоился. Продолжил гнуть свою суровую мужскую линию.

– Не знаю, как изменится цена твоей каморки, но час топать мы до нее не будем.

Он подошел к ближайшей машине. Сел за руль, сделал вид, что ковыряется с проводками, а на самом деле просто приказал тачке завестись. Гордо, как бабуин, притащивший добычу самке, посмотрел на девушку.

– Здорово, – оценила она. – Ты герой прям. Как в боевиках. А я блондинка. Точно. Будем играть в героя и блондинку сегодня.

Виртуальная добыча выпала из его зубов. Стыдно как-то стало. Ехали молча. Лишь иногда Ая односложно цедила: «Прямо… направо… налево». Добрались быстро. Минут семь всего дорога заняла. Фары автомобиля осветили каморку девушки. Больше всего домик походил на стеклянную оранжерею. Хотя и каменные стены тоже имелись, и крыша черепичная. Внутри за стеклом угадывалось много растений и цветов. Алик не успел толком ничего рассмотреть. Ая схватила его за руку и потащила из машины. Сказала почему-то шепотом:

– Пошли. Выключи свет.

– Как же мы без света? Может, оставить?

– Выключи. Не нужен тебе свет сейчас.

Он выключил. После галогенных фар темнота показалась абсолютной. Мир словно пропал, и только рука Аи – надежда единственная на спасение. Скрипнула дверь. Запах свежескошенной травы окутал, и горький полынный еще, и цветочный сладковатый. Ая тащила его в глубь дома. По лицу хлестали ветки неизвестных растений. Царапали щеки колючки. Словно сквозь джунгли продирался. Рождался на свет божий, протискиваясь по тесным родовым путям матери. На свет… к свету…

Свет не появился. Но дышать стало легче. Запахи потеряли свою резкость. И ветки больше не били по лицу. Они вошли в зал. Алик догадался по едва заметному эху от их шагов о пустоте и немаленьких размерах помещения.

– Приготовься, – шепнула ему на ухо Ая. – Держи мою руку крепко. Закрой глаза. Сейчас начнется…

Он закрыл глаза. Все исчезло. И он исчез. И началось…