Бабло пожаловать! Или крик на суку

До того, как всему этому случиться, его личное восприятие мира легко и осмысленно умещалось не где-нибудь, а в современной истине для человека и было заключено в некий список успеха простой системы координат, пройдя который, его должно было поджидать счастье. Но теперь он понимал, что этого не случится никогда. По меньшей мере, поступок Алики заставил его задуматься над тем, что он совершил сам по отношению к ней. Хотя до этого думал, что просто об измене забудет и все. Но главное, он впервые воочию столкнулся с извечными для человека проблемами, с которыми он давно решил, что мысленно легко справился. А именно: с проблемой выбора поступков, полнейшей незащищенностью не от чего; и ему надо было опять подумать о чувстве собственного достоинства, о критерии уровня внутренней свободы, и, конечно, о судьбе и самой любви, как таковой. С чем он словно заново познакомился на примере Юли и Дэвиса. Вот только мыслимо ли, чтобы люди с синдромом Дауна могли послужить примером для обычных людей, особенно по части любви и семьи?

— Видать, — с беспокойством о своем здоровье подумал он, — привиделось, с потерей-то памяти…

— Я Вас тут жду!

Услышал Рамсес знакомый голос с затрудненным произношением, который мог принадлежать только одному человеку.

Он остановился и, как-то очень вкрадчиво улыбаясь, взглядом отыскал уже знакомого парня. У него, как и прежде, оказался расстегнут воротник белой застиранной рубашки, контрастно смотревшейся на общем темном фоне одежды. Дэвис сидел на скамейке и не особо мог попасть в поле зрения прохожих из-за объемного дерева.

Обрадовавшись встрече, Рамсес, наконец-то, с облегченным сердцем по отношению к истории с Дэвисом, конечно, тут же направился к нему.

— Я знал, — заговорил опять Дэвис, — что смогу Вас встретить на том же месте, где Вы меня уже увидели, не седеть же мне в лесу или на крыше новостройки, чтобы снова с Вами столкнуться, и поэтому я пришел сюда.

Рамсес вновь мог слушать этого парня. Повторная встреча с ним теперь не выглядела мистикой. Его речь, как и прежде, была с задержкой, тембр голоса звучал своеобразно, но Рамсесу можно было признаться, что он уже успел соскучиться по такому произношению слов. Особенно, если учесть, что он начал было считать знакомство с Дэвисом полнейшим вымыслом. Хотя, что в таком случае было вместо этого с ним, он не мог предположить.

— Ну, конечно, это ты! Привет! — поздоровался Рамсес и сел рядом. — Так значит, в тот день (перед тем, как мне потерять память) я следил за тобой, а ты от этого угла меня заметил?

— Вы вспомнили? — обрадовался Дэвис.

— В смысле? — переспросил Рамсес, искренне не понимая вопроса.

— Память к Вам вернулась? Мы не зря туда ходили?

— А-а-а, — протянул он, наконец-то, сообразив. — Точно! Я уж и забыл…

— Снова память? — перебивая, забеспокоился Дэвис.

— Подожди, а то мы не разберемся. Чего-то я со всеми никак не могу начать говорить с первого раза.

— Я не понимаю Вас, — искренне и разочарованно произнес Дэвис.

— Это я о своем. Не обращай на меня, когда-то умалишенного, внимания, а слушай. Как ты ушел из новостройки, у меня много чего произошло и я опять с головой окунулся в мою повседневную жизнь, да так, что недавняя потеря памяти мной даже как-то отошла на второй план. Нет, с памятью у меня ныне все здорово и теперь мы можем познакомиться. Рамсес, — представился он и протянул руку.

— Очень рад, — сказал Дэвис и встал. Пожимая ладонь, он слегка поклонился.

— Да, садись уж, — засмущался Рамсес, неловко себя чувствуя. Чтобы не заострять на своей персоне внимание, он упомянул о прежнем: — Так, в тот день, ты меня все же заметил на углу этого дома? — он кивнул в сторону серой кирпичной многоэтажки.

— Как и многих, — ответил Дэвис и сел рядом, — но только Вы пошли за мной на стройку. Я же тогда-то испугался и решил спрятаться от Вас в новостройке. Остальное Вы вспомнили и уже знаете от меня, — добавил он без интереса и оживленно спросил: — А сегодня Вы смогли от него убежать?

Дэвис по солнечному радостно улыбался, и это поднимало Рамсесу настроение, пока не прозвучал вопрос. Понимая, что вдаваться в детали нет смысла, он кратко соврал:

— Убежал.

После чего Рамсесу надо было перевести тему и он спросил:

— Ну, давно ты тут сидишь?

— Вы не думайте… Как Вы и сказали, я Вас ждал дома. Но, когда нас выгнали строители…

Дэвис замолчал и насупился, меняясь в настроении.

— Я был у тебя. Можешь не говорить, что там происходит. Как это вообще — выгнали? Почему?

— Пришли… Взяли нас под руки и вывели на улицу.

— Что сказали-то? Дэвис, не молчи, рассказывай, пожалуйста.

— И я, и бабушка спрашивали, где нам теперь ночевать?

— А они?

— Говорили, пошли вон…пошли вон. Потом бабушке стало плохо, когда она увидела, что дом, правда, начали ломать. И я решил уйти с ней к церкви.

— Она же ходить не может?

— Я отвез на тележке.

— На которой вез меня?

— Да.

Вновь необходимо было вытягивать из него по слову, но все же Рамсес решил запастись терпением и немного чего-то разведать, хотя бы по ситуации с Дэвисом.

— Они давно вас выгоняют?

— Несколько месяцев.

— И, что — прямо на улицу?