Бабло пожаловать! Или крик на суку

— А как ты себе это представляешь? Я — одна, продолжая с ними общаться, ничего бы не знала о них? — далее она уточнила, заострив внимание на слове «их»: — Это их отношения и в их компании.

Сказанное Аликой, Рамсесу можно было только подтвердить, а оспорить нельзя — из-за очевидного факта. Но мысль о том, что его девушка, оказывается, способна весьма буднично говорить ему о них по данному поводу и с учетом совершенного ей, глубоко засела в голове и не отпускала. Более того, это понимание сбивало остальные мысли.

Рамсес посмотрел на нее с грустью и обреченностью.

— Скажу старомодно, но только так ты меня услышишь. Ответить мне, какой нормальный и здравый мужик, станет подкладывать партнершу под иного супруга, по сути, совершенно чужого, у которого, начиная с обоняния и продолжая осязанием, все другое? То есть, у него не будет ничего из того, за что когда-то она полюбила его. Это, что со временем должно произойти в башке у «нормального» мужа, чтобы, подкладывая девушку, как проститутку, находить этому несложное название, а мы — свингеры?! И, что это вообще-то за слово такое? — Алика открыла рот, чтобы сказать, но Рамсес не унимался. — Не утруждайся! С переводом я знаком. Но, вот, истолковать по-русски? — он желчно усмехнулся. — Это, как «свин» и «герой», что ли? То есть, он — эдакий доблестный хрюшка? Или этому есть более возвышенное объяснение?

— При чем тут…как шлюху, нелепые возвышенные объяснения?

— Тогда, что? — продолжал вопрошать Рамсес и, как мог, сдерживался, чтобы не перейти на повышенный тон.

— В парах они просто больше, чем остальные, любят друг друга и пытаются доставить максимум ощущений и удовольствий партнеру, а не тупо жить в семейном союзе.

— То есть, ими движет любовь и она занимает первое место?

— Ну, да! — искренне удивилась Алика.

— Ну, да?! — удивленно прикрикнул Рамсес. Размышляя, он повторил сдержанно и понуро: — Ну, да, я понимаю, еще никому не удалось понять формулу любви. Правда, невероятно тяжело. Но и с подобным подходом к чувствам, ее вообще разгадать будет невозможно. Ты не думала?

— Ой, Рамсес, не умничай и не лезь в дебри!

Он со злорадством хмыкнул.

— Получается, это я полез в дебри, а не ты вместе со свиньягероями?! Бред какой-то! А то, что ваше воспаленное воображение не имеет общего со словом «любовь», как быть с этим? Алика, или ты боготворишь, или занимаешься развратом, в котором, желая оправдаться, примеряешь весь этот платонический бред к возвышенным чувствам. Ну, пусть у них — это не вздор. Мне-то, что до того, раз так кому-то нравится. Но я не готов тебя выдавать, как сутенер проститутку. Я называю вещи своими именами и таково мое отношение к тебе. Алика, я — не шмаровоз-сводник. Я хочу любить в том привычном понимании, о котором я читал в нормальных книгах о любви. Надеюсь, что по прошествии еще двадцати пяти юбилейных лет ничего в моих чувствах не изменится. И, если тебе, действительно, нужны искренние эмоции, то испытывать подобные ощущения со мной, ты променяла на банальную оргию. Где обычное и пустое — трах, — Рамсес хлопнул в ладоши. Обратив на себя внимание посетителей кафе, он тихо добавил, чтобы услышала только Алика: — и разбежались…

Она промолчала, хотя, до этого было видно, что готовилась и дальше отстаивать то, о чем начинала говорить.

— Все, — добавил Рамсес, — о чем может говорить свингер-пара, так это о воспаленном воображении, но не более.

— Что ты несешь? Какое воспаленное воображение? Просто они дают возможность…

— Извини, — прервал ее Рамсес, по большей части, не желая далее слушать весь этот бред, — конечно, возможно, я сильно молод, а посему не способен понять…

Алика бросила на него взгляд, полный упрека и возмущения.

Он ее понял и ему пришлось прерваться. Но трепетная для Алики тема «их разница в возрасте», на сей раз его абсолютно не интересовала. Обычно, когда это назревало, ему приходилось доказывать, что он ее любит и все остальное не имеет никакого значения.

Все же заминка с последующим воспоминанием, повлияла на смену настроения Рамсеса, и он заговорил не о том, о чем собирался сказать: