Бабник

– Думаю, сюда не доходит сигнал, – сказала я. – Мы ведь на краю света.

– Да? – сказал Макс. – Тогда, наверное, лучше послать ей открытку.

Мы сидели на солнышке у реки и обедали. Макс соскребал кляр со своей рыбы и скармливал его воробьям, которые расселись на нашем столе и, не стесняясь, заглядывали нам в тарелки.

– Давайте, пичужки, – ворковал он. – Хорошо прожаренная мука. Ням-ням. Посмотрим, как вы взлетите после такой еды.

Я полистала книгу по архитектуре, которую Макс захватил с собой.

– А какие дома ты проектируешь? – спросила я его. Я только сейчас поняла, что не имею об этом никакого представления.

Макс достал ручку и быстро сделал несколько набросков на обратной стороне салфетки.

– Вот это – торговый центр в Штутгарте с вращающимся рестораном на крыше. Это – художественная галерея во Флориде – она немного похожа на ракету. А это административное здание в Ванкувере.

Я смотрела на его рисунки: уходящие в небо здания с конусообразным верхом, и не смогла сдержать улыбки.

– Тебе не кажется, что они все по форме напоминают фаллос? – заметила я.

– У этого в Ванкувере еще две круглые стоянки для машин, – ответил Макс.

Он взял салфетку и дорисовал две круглые детали по обеим сторонам небоскреба.

– О, теперь я всегда смогу узнать твои работы, – поддразнила его я. – Оказывается, это ты тот парень, который рисует на внутренней стороне дверей в туалетах. Я и не представляла, какой ты знаменитый.

– Я хотел покрыть крыши стоянки искусственным мехом, но это оказалось нерентабельно, – объяснил Макс.

– Какая жалость! Я бы с удовольствием полюбовалась таким зданием.

– Я получал призы за эрекцию, – гордо заявил он.

– Ни капли не сомневаюсь, – засмеялась я.

Он вел себя возмутительно, но в него нельзя было не влюбиться!

После обеда мы поехали в Уинсфорд – всего за несколько миль, чтобы Макс мог взглянуть на местную церковь.

– Этот портал скорее всего норманнского периода, а алтарь, я уверена, тринадцатого века, – небрежно объясняла я, когда мы шли по дорожке. Я успела заглянуть в его книгу, пока он ходил в туалет. – А все остальные решения – вертикальны.

Я абсолютно не понимала, что все это могло значить, но мне нравилось, как это звучит.

Я ходила за Максом по пятам, пока он исследовал амвон, относящийся к эпохе Якова I, и круглую норманнскую купель, а потом мы бродили по церковному кладбищу и рассматривали надгробные плиты. Обычно кладбища нагоняли на меня тоску, но это располагалось на высоком холме с чудесным видом на долину внизу.

– Я хотел бы, чтобы меня здесь похоронили, – сказал Макс. – Здесь совсем не так тоскливо быть мертвым.

– Как скажешь, – отозвалась я с пониманием.

– А теперь ты покажешь мне ту самую церковь?

– Иди за мной, – сказала я.

Мы вернулись к машине и доехали до Порлок-Уие, и там я поразила Макса своим умением ориентироваться, проведя его по незаметной тропинке за закусочной, которая поднималась на холм.

– Туда нужно идти около часа и столько же обратно. Ты готов к этому?

Что за глупый вопрос, Макс был готов к чему угодно.

По пути мы встретили двух спортсменов, но в основном шли в одиночестве. Ноги скользили по опавшим листьям, но мы поднимались все выше. Макс рассказал мне, как он начал заниматься архитектурой. Сначала он хотел стать художником-мультипликатором, но еще в школе победил в конкурсе, на который послал свой проект просто шутки ради. Он нарисовал посадочную площадку для первой марсианской колонии, но теперь это киноцентр в Нью-Джерси.

Я поскользнулась на прелых листьях, но Макс поймал меня за руку.

– Осторожно!

Он продолжал держать мою руку, чтобы помочь спуститься с холма, и так мы шли, держась за руки и громко болтая.

Как только мы вышли на ровное место, я сказала:

– Спасибо, теперь я не упаду. – И отпустила его руку, надеясь, что не покажусь ему грубой.

Церковь Кулбоун длиной всего тридцать пять футов. Эта самая маленькая и самая старая церковь во всей Британии стоит в уединенном месте на берегу реки. Я чувствовала себя слегка виноватой из-за того, что привезла сюда Макса. Мы с Эндрю открыли это место, когда праздновали свою вторую годовщину. Не свадьбы, а… Ну вы понимаете. Эндрю тогда заказал для нас номер в большом сельском отеле. Это был его подарок мне. И эта церковь стала с тех пор нашим общим секретом.

Ладно, хватит, в конце концов, она же есть в книге Макса. Это не наша с Эндрю собственность.

– Это поразительно, – сказал Макс, входя туда, где люди более шести веков преклоняли колени в молитве.

– Настоящее святилище, правда? – заметила я.

Я фотографировала Макса, пока он изучал мельчайшие детали и вчитывался в надписи на древних надгробных плитах. А потом, в качестве завершающего аккорда, я повела его на другую сторону речки. Там стоял небольшой навес, под которым можно было выпить по чашке чая с печеньем. Чай здесь нужно было готовить самим, а рядом стояла коробка для пожертвований. Пакетик с заваркой стоил десять пенсов, печенье – пятнадцать. Макс оставил десять фунтов!

– Это самое лучшее во всей поездке в Европу, – снова повторил Макс. – Не могу даже сказать, как я тебе благодарен.