Бабник

На нем была его фирменная широкая улыбка плюс черный костюм с оранжевой рубашкой и оранжевым галстуком в тон. Макс радостно расцеловал меня в обе щеки.

– Ты потрясающе выглядишь, – одобрил он.

– Спасибо. Ты тоже.

Макс хихикнул:

– Правда? Что ж, спасибо.

Он деловито осмотрел мое платье и потрогал металлическое кольцо, подвешенное к замку «молнии».

– Эта «молния» расстегивается до самого конца? – спросил он игриво.

– Почти, – засмеялась я.

– Ну вот. Теперь я не смогу сосредоточиться на фильме.

Я покраснела.

– Возьмем такси? – предложила я.

Можно было бы и пройтись, но моя капризная прическа не продержится, если на нее капнет хотя бы одна дождинка. Или если будет влажно. Или ветрено. Или вообще какая-нибудь погода.

Швейцар смотрел мимо меня прямо на Макса.

– Такси, сэр?

И не успел Макс кивнуть, как такси уже останавливалось у тротуара.

– Лисестер-сквер, пожалуйста, – сказала я водителю.

Я села в машину, а Макс задержался, пытаясь разложить заднее сиденье.

– Слушай, как интересно! – обрадовался он. Как ребенок с новой игрушкой.

Я страшно волновалась. Это было настоящее свидание. Несмотря на то, что у меня был муж, а у Макса – невеста, это выглядело совсем как свидание. Я заметила, что Макс еще раз осмотрел мой наряд, и неожиданно смутилась из-за своих голых коленок. Он все еще изучал «молнию» на моем платье, затем нагнулся и, не спросив разрешения, опустил ее на семь сантиметров. И из скромного круглого выреза получился глубокий треугольный.

– Макс! Что ты делаешь? – сказала я, пытаясь выглядеть шокированной.

– Так носили в шестидесятых, – невинно заявил он. – Поверь мне. Я там был.

Я покраснела и посмотрела на свой вырез. Может, он и прав, подумала я, но тем не менее подняла замок «молнии» вверх на один сантиметр, чтобы показать, что я не покорная глина в его руках, а уважающая себя замужняя женщина.

Макс, конечно, захотел пройтись, поэтому мы вышли на Пиккадилли и пробивались сквозь толпу туристов, чтобы добраться до кинотеатра. Итальянские туристы с обвязанными вокруг плеч свитерами стояли в больших накидках, как будто Вестминстерский совет специально нанял их, чтобы блокировать проход, и слушали, как какой-то тип тихо играет на аккордеоне. Самовлюбленные блондинки позировали скучающим художникам, а их парни стояли рядом, скучая еще больше. Какой-то мужчина в белой хламиде – я никогда раньше его здесь не видела – залез на перевернутую тележку разносчика молока. Да это же евангелист! Потрясающе! Вот чего не хватало на этой площади!

– Знаете ли вы, куда попадете после смерти? – взывал он в рупор так оглушительно, что ваше внимание было ему обеспечено независимо от вашего желания.

– Я верю в то, что говорится в Библии, а в Библии говорится, что есть место, называемое раем, и место, называемое адом. Куда вы хотите попасть после смерти?

Лично мне трудно было себе представить, что ад может оказаться хуже, чем Лисестер-сквер, но он смотрел прямо на меня, и я на всякий случай выпустила руку Макса.

– Разве это не замечательно? – спросил Макс, наслаждаясь зрелищем.

– Потрясающе, – согласилась я сквозь зубы, переступая через ноги парня, который мастерил из проволоки имя заказчика.

Мы услышали крики толпы, собравшейся у «Одеона» задолго до того, как увидели ее.

– Надо же! Здесь собрались тысячи людей, – удивилась я. – Как называется фильм?

– «Похищение», – ответил Макс.

Впереди замигали вспышки фотоаппаратов: в розовом оперении прибыла Келли Брук.

– Келли!

– Келли!

Она обернулась, затем пошла дальше, но крики продолжались до тех пор, пока она не скрылась в здании. Нам потребовалось сто лет, чтобы наконец войти в кинотеатр.

– Почему Натали не захотела пойти? – прокричала я Максу, пытаясь перекрыть шум.

– Она не любит английские фильмы, – ответил Макс. – Она говорит, что у нее от них начинается головокружение.

– А, понятно.

Может быть, и Брэд Питт здесь появится?

Мы ухитрились протиснуться к барьеру, и полицейский в светоотражающем желтом жилете пропустил нас. Когда мы ступили на красный ковер, в толпе послышался громкий шепот. Мне не нужно было слышать, я и так знала, что они говорят.

– А это кто?

– Наверное, тоже кто-нибудь.

– Да нет, это никто.

И все равно мне было ужасно приятно идти так рядом с Максом. Мне казалось, что мы неплохо смотримся вместе. Что с того, что мое платье стоило всего двадцать фунтов?

Макс покровительственно взял меня под руку. Несмотря на мои высокие каблуки, я едва доставала ему до плеча.

Неожиданно я услышала:

– Линди! Посмотри-ка сюда!

Я удивленно повернулась, увидела вспышку, а затем заметила знакомое лицо в обрамлении развевающихся по плечам волос. Человек стоял с камерой у входа и улыбался мне. Боже! Это же Ник!

Что он здесь делает? На секунду я замерла, красная от стыда за свое поведение тем вечером. Какой же дурой, наверное, он меня считает.

– Что случилось? – спросил Макс.

– Просто я встретила знакомого, – пропищала я. – С работы.

– Хочешь подойти поздороваться? – предложил Макс.

Я взглянула на Ника, который определенно ждал, что я подойду к нему перекинуться парой слов. Наверное, надо подойти. Иначе это будет выглядеть странно.