Бабочка

Впрочем, продолжим о друзьях наших совсем западных. Под предлогом защиты мира от Зоны… словечко-то какое… они построили известный вам периметр, хотя любому недоумку понятно, что в здравом рассудке на Аномальные полезет либо самоубийца, либо тот, кому всё равно нет места за их пределами, а для порождений Зоны существует свой невидимый периметр, за внешними границами которого им жизни нет. Запускались слухи про угрозу терроризма и расползание аномальной грязи по всему земному шару… какая же чушь. Можно и атомную бомбу собрать на кухне, если знать, как это сделать и всё равно малейшая ошибка в первую очередь убьёт самого собирающего. Как собрать что-то похожее на основе артефактов не знал никто, и это знание могло бы встать слишком дорогой ценой для самих экспериментаторов, а также находящихся с ними рядом.

Институт тогда только начинал своё существование, и нам удалось наладить взаимовыгодное сотрудничество почти со всеми группами отверженных миром людей, нашедших свой второй дом на Аномальных Территориях. Мы считали, что эти люди, пусть они и не обладают достаточным количеством знаний, но тоже стремятся создать новое общество, лишённое в какой-то мере недостатков прежнего для них мира. Поначалу мы даже пытались им помогать и всячески поддерживать, но достаточно скоро поняли, что заразу извлечения выгоды из всего, из чего только можно, причём любыми ценой и средствами, они принесли с собой и в свой новый мир. Но даже это обстоятельство не отменяло того факта, что первоначальное развитие Института было бы невозможным без содействия различных сталкерских группировок и просто сталкеров-одиночек, поставлявших нам артефакты и, что особенно важно, документы из некоторых лабораторий первого комплекса, в которые им удавалось порой пробраться.

Всё это разношёрстное сборище полагало, что сумеет подчинить себе Аномальные Территории и поиметь с них выгоду. Оно было право, но одновременно и ошибалось. Возможная выгода была безусловна, перспективы были безграничны, но человечеству за них пришлось бы дорого заплатить. Заплатить безусловным своим изменением и переходом на новую ступень своего развития, причём в первую очередь изменением своего сознания и отношения к окружающему миру. Не может дикарь управлять автомобилем. Не может дикарь использовать хотя бы то же оружие, какое было в двадцатом веке. Дайте это оружие дикарю, и вы увидите, что он начнёт использовать его как палку. Возможно, умный дикарь со временем и догадается, что оно палкой не является, но вот вопрос — не пристрелит ли до этого он себя сам? Автомобиль же дикарю и вовсе покорить не удастся, ну если только он не начнёт использовать его как берлогу, впрочем, берлогу с удобными лежбищами и прозрачными стенами.

Всё человечество в момент возникновения Аномальных Территорий оказалось в шкуре этого дикаря. У него был выбор стать новым социумом, но оно предпочло остаться в дикарской шкуре. Между прогрессом и стагнацией оно выбрало стагнацию. Росту вверх оно предпочло рост вширь.

Начался делёж Аномальных Территорий между группировками, поддерживаемыми различными странами, а порой и союзами стран. Понятное дело, что мнение самих Аномальных по данному вопросу никого не интересовало, а ведь оно у них было и достаточно скоро всё мировое сообщество о нём узнало. Первое время в средствах массовой информации пели осанны открывающимся перспективам и грядущему светлому будущему, но затем пошёл буквально шквал репортажей, характером напоминавших сводки из районов боевых действий. Наверху смекнули, что спокойствие общественности стоит дорогого, рушится быстро, восстанавливается долго, и достаточно оперативно и практически повсеместно начали вводить цензуру на всё, что было связано с Аномальными Территориями. Именно тогда Институт засекретили окончательно. Впрочем, это было бы не так страшно, если бы не последовавший затем его развал. Будучи до того момента фактически международным он в одночасье распался на несколько частей, практически полностью лишившихся информационного обмена между собой. Наша часть оказалась самой жизнеспособной. Работы продолжались, темп разработок существенно замедлился, но не остановился.