Бабочка и Орфей

— Бабочка, история не знает сослагательного наклонения, — мягко заметил я, не зная, как можно его утешить.

— Поэтому я и вспомнил «ДеЛориан», — грустно усмехнулся Тим.

Не зная, как разделить эту ношу пополам, я протянул руку и крепко сжал его безвольные пальцы. Увы, более действенных способов в моём арсенале не было.

Или всё-таки были? Когда «Патриот» занял своё место на подземной парковке моего дома, вытерпевшая купание Белка свернулась клубочком на новой подстилке, а чайник принялся весело посвистывать на огне, я задумался об эффективности секса в качестве душевной терапии. Хотя Тим больше не вспоминал вслух о событиях сегодняшнего дня, я видел, что он по-прежнему переживает случившееся. Вряд ли у меня бы получилось отвлечь его словами, но вот неспешная, чувственная близость вполне могла сработать. А если к ней ещё и подвести мягко и естественно, то результат можно гарантировать наверняка. Тут мне вспомнился один старый сон, и план действий оформился окончательно.

— Бабочка, сделать тебе массаж? — вполне невинно спросил я, когда мы добрались до спальни, и Тим снял домашнюю футболку. В ответ он наморщил переносицу: — Всё выглядит настолько плохо?

— Скажем так: разминка не помешала бы.

— Ладно, давай массаж. Мне лечь?

— Ага, и джинсы снимай.

Тим послушался.

— Так, подушку из-под головы убираем, — Я уселся верхом ему на бёдра. — Не тяжело?

— Нормально.

— Тогда поехали.

Всё-таки я схитрил — в том сне мышцы спины и плеч Тима были в гораздо худшем состоянии. Однако разминал я их не менее добросовестно, и когда первая часть моего плана подошла к завершению, размякший Тим сонно пробормотал в покрывало: — Всё, я — амёба.

Я широко ухмыльнулся, пользуясь тем, что он не видит выражение моего лица. Ничего, амёба — это не надолго.

— Переворачивайся.

— Что, ещё не всё?

— Не всё, — Я привстал, давая Тиму относительную свободу движений. — Когда будет всё, ты сразу поймёшь, поверь мне.

Я начал с честного продолжения массажа, только теперь больше гладил, чем разминал. Плечи, руки, грудь — тёплая шёлковая кожа, к которой так хотелось прижаться губами, убедиться, что с прошлого вечера её вкус совсем не изменился. Я вспомнил, что давно собирался составить подробную карту Тимовых чувствительных точек — пока на ней были обозначены только соски, мочки ушей и внутренние стороны запястий, но у меня имелись все основания полагать, что список можно порядочно расширить. Я как раз обдумывал последовательность вдумчивого исследования, когда Тим вдруг перестал блаженно жмуриться и посмотрел на меня своим особенным, всё понимающим взглядом.

— Мой хитрый план раскрыт? — уточнил я.

— Тебя выдала физиология, — честно объяснил Тим свою проницательность.

— Однако мне почему-то кажется, — я качнулся вперёд-назад, — что твоя физиология твёрдо меня поддерживает.

— Тебе не кажется, — Позабыв про амёбность и неуклюжесть, Тим приподнялся, ловко перевернул нас и оказался сверху. — Ты не будешь против, если я опробую на практике кое-что из недавно изученной теории?

— Не буду, — выдохнул я, неосознанно втягивая живот, когда рука Тима скользнула за пояс моих джинсов. Но от подколки всё равно не удержался: — Книжник.

— Что поделаешь, такая дхарма, — Тим сжал мой член. — Как насчёт обратной связи в процессе?

— Будет, — Была бы ему нужна луна с неба, я бы сейчас и луну пообещал. — Иди сюда.

Тим приподнял уголки губ в короткой усмешке: — Лучше я пойду туда, — и плавно спустился вниз.

Если отвлекаться не на мёртвых единорогов, а на мемуарные воспоминания, то до этого дня самый крышесносный минет приключился у меня в отвязные студенческие годы. Может, из-за новизны ощущений — то был мой самый первый оральный секс, — а может из-за того, что у моей тогдашней подруги начисто отсутствовали сексуальные табу. И вот неожиданно, спустя энное количество лет и романов, условия совпали: это было, в определённом смысле, впервые, и мой партнёр был абсолютно свободен от традиционных запретов.

— Тц-ц-ц-ц, — я надавил ладонью на макушку Тима, прося отпустить меня и дать перевести дух.

— Так быстро? — удивился Тим.

— Так долго, — я рискнул посмотреть на него и едва удержался на грани. Бабочка, непринуждённо расположившийся между моих ног, — одного этого было достаточно, чтобы кончить.

— Ты знаешь, у тебя приятный вкус, — Тим ласково погладил меня по внутренней стороне бедра. — Я бы не возражал практиковать такое регулярно.

— Похоже, я выпустил джинна из бутылки, — хохотнул я. — И теперь он будет на мне отыгрываться за годы целибата.

— Не вижу, чтобы тебе это не нравилось, — Тим слизнул с головки выступивший эякулят, отчего я на миг позабыл, как дышать. — Отдохнул? Продолжим? — И мой член снова оказался у него во рту.

— О-ох, Бабочка-а, — Наверное, так стонать было не совсем по-мужски, только поделать с собой я ничего не мог. — Не-то-ро-пись, не-спе… Ах-х!

— Вкусный, — через какое-то время резюмировал Тим, вытягиваясь рядом со мной, и я обнял его едва ли не до хруста рёбер.

— Что мне сделать для тебя?

— Что захочешь.

Очень смелое заявление.

— А если я захочу тебя трахнуть?