Бабочка и Орфей

— Да, я возьму. Тебе счёт приносили?

— Я сразу…

— Ясно. Телефон, кошелёк — в сумке?

— К-кажется, — Ольга икает. — Ой, что-то мне…

— Две минуты, продержись две минуты, — Я помню, где здесь туалет, и, не тратя даром драгоценное время, тяну Ольгу в нужную сторону. Комнатушка грязновата, зато не занята, что в данных обстоятельствах намного важнее. Пока организм Ольги радикально избавляется от токсинов, я часовым стою за дверью в коридоре. Можно было бы вызвать такси, но как отвечать на вопрос о пункте назначения? Вряд привидевшийся мне в галлюцинации адрес соответствует действительности.

Из туалета Ольга выходит держась за стену, однако с куда более бодрым видом.

— Легче? — я жестом предлагаю опереться на меня.

— Д-да, — она принимает предложение, позабыв о своих принципах.

— Проверь, всё на месте? — отдаю ей сумку.

— Всё, — после короткого досмотра заключает Ольга. — Тим, у меня ещё плащ на вешалке остался.

— Сейчас заберём, не волнуйся.

Мы без лишней спешки возвращаемся в зал, где нас встречает очередное «Го-о-ол!».

— Тебе воды принести? — я с трудом перекрикиваю радостных фанатов.

— А тут есть? — ответ опять приходится читать по губам.

— Найдётся. Посидишь за столиком, пока я к стойке прогуляюсь?

Ольга кивает, и я бережно усаживаю её на стул. Помня студенческие попойки, покупаю сразу три поллитровки, которые потом опустошают с такой скоростью, будто за спиной у Ольги десятки километров безводной пустыни.

— Хватило? — спрашиваю я, когда заканчивается последняя бутылка. — Или ещё принести?

— Нет, всё, спасибо.

В этот момент на экране кто-то из футболистов бьёт по воротам из выгоднейшей позиции, промахивается, и стены бара сотрясает многоголосый возмущённый вопль.

— Готова идти? — я едва слышу сам себя.

— Да.

В отсутствие опыта Ольга не знает, что способность трезво мыслить не всегда означает способность твёрдо держаться на ногах, и поднимается слишком быстро.

— Тише, тише, — я успеваю поддержать её под локоть. Из глубин памяти не вовремя выныривает похожий эпизод галлюцинации, когда меня-Ольгу ловил Дрейк. Мысленно отмахиваюсь от назойливой мухи-воспоминания, помогаю девушке с плащом и крепко беру её под руку — самостоятельность тут пока будет лишней.

— Ну, пойдём потихоньку.

После прокуренного бара мартовский уличный воздух божественно вкусен. Мы недолго стоим у входа, наслаждаясь возможностью дышать полной грудью, а потом я спрашиваю: — Такси или чуть-чуть пройдёмся?

— Пройдёмся, — после краткого раздумья отвечает Ольга. — До проспекта.

Мы прогулочным шагом бредём по скудно освещённому скверу. Я не выпускаю руки спутницы, да и она сама не торопится высвободиться. Молчим; по характерно неровному дыханию Ольги понятно, что она из последних сил борется со слезами, а я ломаю голову, как тут поступить. Сделать вид, будто ничего не замечаю? Обнять и дать выплакаться? Снова некстати вспоминается галлюцинация: жёлтый свет фонарей, укутанные в снежные одеяла деревья, горячие губы на губах. До каменных желваков стискиваю зубы и выключаю картинку. Тогда предательница-память подбрасывает мне холод ламината под щекой и чувство тотальной опустошённости после долгой истерики. Всё, бой проигран вчистую. Я останавливаюсь и не очень ловко — почти, как Тим-из-сна, — обнимаю Ольгу.

— Плачь, — говорю её темноволосой макушке. — Просто плачь. Я ни о чём не буду спрашивать, обещаю.

Остатки плотины самообладания моей спутницы разлетаются в щепы под напором бурного потока слёз. Ольга рыдает так, будто ещё чуть-чуть — и её сердце разорвётся, а всё, чем я могу помочь, — это чистым носовым платком да бессловесным сопереживанием.

Наконец, всхлипы становятся тише и реже. Когда они стихают совсем, я мягко отстраняюсь.

— Домой?

Комкающая в руках платок Ольга вскидывает на меня опухшие глаза, но почти сразу вновь отводит взгляд. Кивает, не доверяя голосу.

— Только мне нужен твой адрес для такси.

Она хрипло называет улицу, дом и подъезд — совсем не те, что были в моей галлюцинации, — и я с первого раза вызваниваю нам машину.

— Ну всё, нас будут ждать на остановке через десять минут.

Этот вечер не назовёшь хорошим, однако по пунктуальности таксистов к нему претензий нет. Автомобиль плавно несёт нас сквозь спящий под полной луной город, в колонках на задней полке негромко играет симфоническая версия «Спокойной ночи» Цоя. Ольга всю дорогу смотрит в окно, только видит ли она проносящиеся мимо пейзажи?

Въезд в нужный двор; такси останавливается ровно перед заказанным подъездом шестнадцатиэтажной свечки. Я отдаю уговоренную сумму и помогаю спутнице выйти из машины. Потом, не спросив согласия, захожу вместе с ней в подъезд и поднимаюсь на лифте до десятого этажа. Ни одно из моих действий не вызывает у Ольги протеста, и мне это очень не нравится.

— Оль.

Ольга, уже доставшая ключи из сумки, замирает перед дверью в квартиру.

— Я поеду.

Согласный наклон головы.

— Но если тебе вдруг захочется поговорить — о чём угодно — или просто пореветь в трубку, то ты обязательно звони, поняла? Даже в четыре утра.

Ольга молчит, пристально изучая пятнышко на придверном коврике.