Бабочка маркизы Помпадур

– Бабочка, – Леха все-таки увидел и коснулся желтого пятна на корсаже. – Эта, что ли?

– Думаю, да. А теперь смотри.

Между портретами, по Алининым подсчетам, прошло чуть больше пяти лет. Но Жанну-Антуанетту не узнать. Девушка в платье изумрудного оттенка, который оттеняет белизну кожи, придавая той неземное мерцание. Очаровательное личико лучится светом. Лукавая улыбка. Взгляд, который обещает многое.

– Не въехал, – признался Леха. – Бабочка?

Бабочка была, но…

– Это та же девушка. Жанна-Антуанетта Пуассон, чуть позже – д’Этоль, а еще позже – маркиза де Помпадур. Слышал?

– Ну… бутик такой есть.

Леха отлип от ноута, чтобы уделить внимание холодильнику.

– Ты рассказывай, Альк. А я тут сожру чего… ты будешь?

Будет, но завтрак в Лехином исполнении внушал некоторое беспокойство, и Алина велела:

– Ты садись, а я приготовлю. Сырники будешь?

Творог в холодильнике вроде бы имелся. Сырники Леха одобрил, но все равно стащил сардельку, сыр и вчерашнюю надкушенную булочку. Как ребенок, честное слово.

– Щелкни дальше. Это тоже она. Видишь, опять изменилась?

Алина быстро замесила тесто. Она помнила и следующий портрет, уже не девушки – молодой женщины, чьи черты лица обрели нужное совершенство, слегка подпорченное длинноватым носом. Впрочем, с Алининой точки зрения, этот нос ничуть не портил Жанну, скорее уж привносил в ее образ некую изюминку.

– Красавица, ага.

– Именно, – сковородка нашлась, масло тоже. – Она не была такой уж красавицей изначально. И если разобраться, то она вообще была… никем. Мать – из служащих. Отец – бывший лакей, который сделал карьеру, но разорился и бежал, бросив жену с младенцем. Правда, есть мнение, что настоящим отцом Жанны был другой человек. Он и содержал дочь и любовницу.

– Мужик, – одобрил Леха, запихивая в рот остатки сыра. – А сметана у нас есть? Я с вареньем не люблю.

– Есть, – Алина улыбнулась и поняла, что действительно не желает уходить из этого дома. Здесь ее место, только… надо его сделать немного более удобным для жизни. – Жанна не должна была достичь того положения, которого достигла. Это… это как выиграть миллион у казино.

– У меня кореш выиграл.

– Бывает, но нечасто. Ей бы выйти замуж за какого-нибудь лакея. Или стать любовницей аристократа, хотя по первому портрету… она же некрасива.

– Ага…

Сырники жарились. Леха следил за каждым Алининым движением, и ей это нравилось.

– Но Жанну начинают учить. Музыке. Танцам. Этикету. Зачем? По легенде, цыганка напророчила ей стать фавориткой короля.

– Кем?

– Любовницей. Официальной. Главной то есть.

– Круто, – Леха вернулся к ноуту и на сей раз уделил портретам куда большее внимание. – Прикольно быть королем.

– И жена, и фаворитка, и любовницы… Леша, если ты любовницу заведешь, я тебя этой сковородкой стукну.

Со сковородки съехала очередная порция сырников, и Алина прикусила язык. Ну вот что она такое говорит?

– Лучше чугунной, – Леха улыбался во все зубы. – Она тяжелее. А эта помнется еще. На чем тогда жарить?

Ох, наговорила на свою голову. Кто ее за язык тянул? Какое Алина вообще право имеет указывать ему, что делать?

Обыкновенное.

Как жена. И вообще… хватит уже о чужих правах думать. Здоровый эгоизм воспитывать пора. Вот прямо с этого самого момента, выглядевшего как нельзя более подходящим для воспитания.

– Жанна меняется. И находит покровителя среди аристократов, который берет ее во дворец. Он пытается устроить ее встречу с королем, и поначалу у них выходит неплохо.

– Облом?

Леха проявил догадливость и, захлопнув ноутбук, пересел. Поближе к Алине? Или к сырникам?

– У Людовика уже имелась фаворитка, которая запретила Жанне показываться на глаза королю. И той пришлось ждать. Но через пару лет фаворитка скончалась… сама, Леха, сама. Пневмония. Тогда часто умирали. И получилось, что путь свободен. Жанна встретилась с королем на балу… потом – в театре. Потом был ужин… и еще один. Знаешь, она сумела сделать невозможное – король влюбился. А позже, когда любовь иссякла, у королей она недолгая, Жанна осталась его другом. До самой своей смерти.

Эта женщина умерла молодой, и Алине было очень интересно, жалела ли она о своей жизни. Она имела все и в то же время не имела ничего. Деньги, слава, уважение. Ненависть и зависть. Сплетни. Стихи в ее честь. Портреты. Карикатуры.

Насмешки – не королевское это дело, верность хранить.

И унижение. Ей приходилось самой искать любовниц для короля.

– Знаешь, он был настолько к ней привязан, что не бросил, даже когда Жанна перестала быть его любовницей. Это… необычно. Как будто что-то однажды связало этих двоих, и только смерть их разлучила. Когда Жанна умирала, король велел перенести ее в Версаль.

Леха ест, но слушает. И кивками дает понять, что весь во внимании.

– В Версале дозволено было умирать лишь особам королевской крови. Жанна стала единственным исключением. После ее смерти осталось много украшений, но была ли среди них бабочка…

И если была, то куда подевалась? Какой путь проделала золотая брошь, прежде чем попасть в руки Кары? И что ждет саму Алину? Вещи подобного рода не любят, когда их используют без их на то согласия.