Бабочка маркизы Помпадур

В отличие от мадам де Шатору, Жанна держалась с подобающей случаю вежливостью, но притом без малейшего подобострастия. Пожалуй, эта женщина знала себе цену, но также она осознавала, что истинная хозяйка дворца и жизни Его Величества сидит перед ней.

– Вам понадобится все ваше терпение, мадам… Король переменчив. Но можно ли его упрекнуть? Его характер, его натура не подвластны ему самому. И даже будь у него желание сдерживать порывы тела, я сомневаюсь, что он сумел бы. Не пытайтесь его ограничивать…

– Благодарю вас за мудрый совет…

После того недолгого разговора, весть о котором облетела дворец, – надо же, капризная королева снизошла до выскочки д’Этоль! – между женщинами возникла если не дружба, то симпатия. Жанна выказывала должное почтение, которое во многом было искренним, а Ее Величество не забывала выражать собственное расположение к новой фаворитке короля.

«…дорогой Шарль, я вновь пишу тебе письмо, зная, что и оно отправится в камин. У меня чересчур много врагов, чтобы рисковать и давать им в руки подобное оружие. И следовало бы молчать, но у меня не осталось сил.

Ты говорил, что я – особая женщина. И эти слова я повторяю себе каждое утро. Но зеркала утратили силу, и веры моей почти не остается. Все вокруг только и твердят, что я старею… если не сейчас, то уже вот-вот. Они с радостью доносят до меня слухи о новых увлечениях короля, думая, что пробуждают таким образом ревность.

Что сказать? Пожалуй, я ревновала бы тебя, случись мне узнать об измене, хотя в начале нашей жизни я относилась к этому факту с удивительнейшим равнодушием. Однако король – иное дело. Нельзя единолично владеть солнцем. Но меня не оставляет страх, что однажды Его Величество совершенно разочаруется во мне или же его вниманием завладеет другая женщина. И какая судьба меня ожидает?

Бывшей любовницы?

Существа, некогда почти всесильного – даже мои завистники с готовностью преклоняются передо мной, выискивая в том способ воздействовать на короля, – а ныне презираемой. Ибо нет ничего более жалкого, чем звезда на закате жизни.

Да и будет ли моя жизнь хоть сколь-либо долгой?

Сомневаюсь. Болезнь не исчезла, она во мне – этакий кнут судьбы, которому я подчиняюсь, не смея мыслить о воле. И в тот день, когда для меня не останется места во дворце, оно исчезнет и в мире.

Пытаюсь удержаться.

Я перебрала многие маски, играя на самом краю мастерства. Я была и страстной, и холодной, и недоступной, и развратной, готовой на все, лишь бы не утратить его драгоценного внимания.