Бабочка на штанге (сборник)

Стоявшие рядом хихикнули. Почти дружелюбно. Марко знал по прежнему опыту, что лучшая защита от насмешек — весёлая откровенность, и признался:

— Ностальгия по раннему детству. А ещё — «ортопедическое средство». С детсадовских времён отучают от сутулости: держись, мол, хлопец, прямо, а то как неандерталец…

Хихикнули опять, вроде бы не обидно, понимающе. Но Фарик посоветовал:

— Всё же обзаведись чем-нибудь посовременнее, надо блюсти имидж. Здесь свои обычаи…

— Я обдумаю, ваш совет, милорд, — пообещал Марко самым шутливым тоном.

Зося Карневская — изящная, как девочка из рекламы тайваньских солнечных очков, — протяжно произнесла:

— Знаешь, «хлопец», ты не так уж похож на первобытного человека. Скорее на морского конька. Особенно, если смотреть в профиль… Особенно, когда губы дудочкой…

Марко втянул губы и посоветовал:

— А ты смотри не в профиль, а спереди. Вдруг я покажусь привлекательней?

— Нет, сбоку ты смотришься гармоничнее. Морские коньки, это ведь из твоей стихии, да?

— Из моей, — согласился Марко. — А ещё в этой стихии водятся медузы «абажурки». С виду красавицы, но ядовитые, как кобры…

Мальчишки ухмыльнулись, а девчонки этих слов новичку, разумеется, не простили…

Марко понимал, что со своими обычаями соваться в «чужие лицеи» себе дороже. Можно было, конечно, пойти на принцип, но… может, и правда, ранец — это для малолеток? Он поделился сомнениями с тётушкой Дарьей Григорьевной. Та без лишних слов повлекла его в ближний супермаркет и велела выбирать «то, что нравится больше всего». Марко выбрал сумку из коричневой искусственной кожи — простенькую, но современной формы (в общем-то, ему было всё равно). И думал, что вопрос решён.

И правда, никто в классе о ранце не вспоминал, а на сумку будто и не обратили внимания. Зато стали клеить к Марко Солончуку то самое прозвище. Несколько раз на дню он слышал: «Эй, Морской конёк, тебя записывать на экскурсию?» или «Морской конёк, запали огонёк…» — это когда трое шестиклассников задумали «посмолить» в туалете, а зажигалки не оказалось. Марко, не помышлявший о куреве никогда в жизни, так и сказал. И от того его «имидж» съехал ещё на ступеньку… Наплевать.

И на прозвище Марко решил не обижаться. «Морской конёк» — чем плохо? Правда, скоро его сократили просто до «Конька», но и это терпимо.

Пускай хихикают, если охота! Воображают себя черт знает какими продвинутыми, анекдоты про всякую эротику травят на переменах, а развитие, как у питекантропов. На викторине «Любимое чтение» Стивенсона путали со Стивеном Кингом, а Гайдара с режиссёром Гайдаем. «Л-лицеисты…». Пушкин сбежал бы от таких друзей в Михайловское раньше срока…

«Ах, Лицей! Ах, престижное образование!»… Конечно, можно учиться, когда тут всё к твоим услугам. В поселковой школе всего десяток компьютеров, а здесь — чуть не на каждого ученика. В Интернет можно влезать по уши. Правда, учителя поглядывали, чтобы влезали по делу, а не за всякими глупостями. Зато сдувать готовенькие сочинения — это сколько угодно. А в Фонарях Серафима Андреевна за такие фокусы вляпывала старшеклассникам полновесные «пары». И при этом пренебрежительно морщилась: «Надо иметь свои, а не электронные мозги, господа…»

Здесь же «пары» вообще не ставили. Тройка была самая низкая и презрительная оценка. Потому что в поселковой школе использовали пятибалльную систему (министерство просвещения — имперское), а в Лицее — двенадцатибалльную («міністерство освіты НЮШ»).

— Конёк, у тебя семёрка за изложение, — с ненатуральным сочувствием извещала Зося Карневская. — Инга Остаповна сказала, что грамотность — как в каменном веке…

— А у неё — как в глиняном…

Грамматику «южной мовы» толком знали не многие, хотя язык был обязательным в лицейской программе. Как и язык «северных регионов», то есть Империи. В Фонарях дела обстояли проще. Там разрешалось учить один язык — по выбору. Правда, почти все школьники учили оба, но для аттестата можно было выбрать одну оценку, лучшую…

Кстати, Марко оба языка знал на «имперскую» пятёрку, его хвалили и Серафима Андреевна, и Оксана Глебовна. Здесь дела пошли похуже. Марко ли был виноват или учителя проявляли холодок по отношению к «приморскому Маугли»?

«Вы, Солончук, неверно пишете это слово!» «Почему неверно? Оно всегда так писалось!» — «Вы полагаете, что здесь корень от северного «корабль», а на самом деле от южного «карбас» и писать следует через «а» — «карабельский»…

Дурь какая! Ему ли, жителю Побережья, не знать всё, что касается кораблей и карбасов? В поселковой библиотеке есть даже словарь корабельных терминов и рыбачьих наречий. На двух языках. Но в лицейской библиотеке такого словаря не оказалось, и Марко там — при библиотекаре и ребятах — в сердцах сказал:

— Академия… Скоро слово «грот-мачта» заставят писать через «и» с двумя точками…

Кто-то донёс Инге Остаповне. Та на следующем уроке заявила:

— Мне стало известно, Солончук, что вас не устраивают правила нашего языка. Вы можете иметь любое мнение, но советую держать его при себе. Ещё одно такое высказывание, и может встать вопрос о правомерности вашего пребывания в Лицее.