Бабочка на штанге

«Ну и пусть не поместится. Пусть окажется на подушке. Или прямо на «площади», где стояла раньше. Целёхонькая и… живая. Потому что в ней — душа!..

Марко взял ножку в сдвинутые ладони, положил их на подушку, осторожно лёг на них щекой… Да, он спал днём несколько часов, но теперь сон милостиво пришёл к нему снова. На этот раз — хороший сон.

Марко, в точности, как он ждал, ощутил в ладонях твёрдую фигурку. Сердце трепыхнулось, но не сильно. Он почти не удивился. Осторожно отнёс Прыгалку к бочке, где лежала пластилиновая мозаика. Поставил девочку на прежнее место. Она держала в сжатых пальцах нитку-скакалку.

Марко отошёл и сел. В окно светила большая луна. Ей не полагалось нынче светить, ведь было новолуние! Именно в пору новолуния случаются затмения солнца, и одно из них произошло сегодня днём! Подумав про это, Марко наконец понял, что все вокруг — сон. И не огорчился. Стал осторожно руководить этим сном.

«Тебе надо вырасти», — шепнул он. И девочка выросла. Закачалась над столом в лунном мареве.

«Позови меня», — попросил Марко. Она повернулась к окну (ставшему очень большим), затем оглянулась и сказала чуть слышно: «Побежали…»

И они побежали от окна, как от распахнувшейся двери. По лунному, пахнувшему водорослям пространству, в котором со всех сторон мерцало море. А под ногами разматывалась дорога с хорошо различимой греческой мозаикой, с бордюром из квадратных завитушек…

Они бежали рядом. Бежали долго, но дыхание ничуть не сбивалось. Девочка на бегу прыгала через верёвку. Иногда она взглядывала на Марко і. смеялась. Однако лицо её было почти неразличимо. Луна светила ярко, но волосы густо падали лицо, и сквозь них только блестели глаза. Временами казалось, что на волосах вспыхивает желтоватый отблеск.

Марко наконец решился:

— Как тебя зовут?

«Уж не Юнка ли?»

Она ответила с рассыпчатым смехом:

— Не выдумывай! Я просто Девочка. Девочка с прыгалкой…

«Ну и хорошо», — подумал Марко без печали. Даже с облегчением.

Луна погасла, и сразу же взлетело из-за туманного горизонта солнце.

«Феб златокудрый закинул свой щит златокованый за море…» Только сейчас — наоборот: не закинул, а вскинул над морем. «И растекалась на мраморе вешним румянцем заря…»

Розоватые лучи и правда растекались по белым колоннам, стенам и ступеням старинного города. По таким же белым одеждам жителей, которых становилось все больше. И на Марко оказалось что-то белое, лёгонькое. Кажется, называется «туника». Она пахла, как мамины прохладные простыни. И юбка Девочки — коротенькая, с широкой лямкой через красновато-коричневое плечо — сверкала снежным блеском.

А волосы Девочки и правда оказались золотисто-рыжими. А глаза, глядевшие сквозь прядки, голубыми. А лицо… нет опять непонятно, какое. То мелькнут яркие губы, то смуглые щеки, то ухо с бирюзовой горошиной-серёжкой.

Девочка взяла Марко за руку тоненькими тёплыми пальцами. Бок о бок они пошли посреди широкой, обставленной статуями улицы. Прохожие смотрели с понимающими улыбками: «Вот Девочка вернулась и привела с собой друга…»

По ступеням широкого амфитеатра сбежала на площадь толпа мальчишек и девчонок. Маленьких и больших — всяких. Вместе с ними двигался, подлетая над головами, большущий белый змей очень сложного вида. Его вели на шнурах-поводках. Он казался громадным, как храм.

— Идём! — сказала Девочка. Сейчас будет запуск! В честь богини Афродиты!

И они сразу оказались на склонах каменистого холма. Возможно, это был Фонарный холм, только в давние времена. Среди камней росла знакомая жёлтая сурепка. А ещё — кусты сероватой пахучей полыни. Вокруг холма синело громадное море, на склонах громоздился мраморный город. Ветер дышал солью, йодом и тёплыми травами. На змее нетерпеливо стрекотали десятки пергаментных трещоток. Он, готовясь к полёту, держался метрах в пяти над ребятами. А ребят было человек сто, не меньше.

Мальчики заводят на горе
Вечные мальчишеские игры…

— вспомнил Марко.

А почему только мальчики? Девочек вон сколько…

Девочки заводят на горе
Вечные девчоночие игры…

Не очень складно, зато справедливо. А ещё справедливее, чтобы все вместе:

Мальчики и девочки скорей
Манят змей в свои ребячьи игры.
Средь травы, в полынном серебре
Блещут солнцем маленькие икры…

Бронзовые икры, локти, спины и плечи в самом деле отражали «щит златокудрого Феба». Многие из мальчишек были полуголые, только в белых тряпицах на бёдрах. Тощие и смуглые, как Икира.

Марко подумал про Икиру, и тот сразу появился рядом. На плече его белел приклеенный пластырем ватный тампон. Это ударило по Марко резким толчком страха. Но Икира был резв и беззаботен. Радостно блеснул фиолетовыми глазами:

— Ура, я успел!

Но тут же огорчился:

— Нет, не успел. Не за что ухватиться…