Бабочка, выкованная из стали

Игорь начал осторожно приближаться. Так он прошел половину пространства, разделяющего их. Лежащий на земле киллер следил за ним, продолжая сжимать в руке свое оружие.

— Даже не думай, — повторил подполковник.

— Да у тебя один патрон всего остался. Ты лучше сейчас убей меня: мне все равно вышак корячится.

— Убью, если только скажешь, кто заказал Полозову и меня…

Киллер начал задыхаться. Гончаров посмотрел на оперов, которые выходили из-за строительных плит, из-за тополей, из микроавтобуса, подъехавшего только сейчас, уже после окончания перестрелки, махнул рукой и крикнул:

— Срочно аптечку сюда и жгут!

Но его, судя по всему, не поняли. Двое побежали к такси, предполагая, что помощь нужна капитану Пашкову.

— Сюда! — замахал руками подполковник, — Здесь бедренная артерия перебита.

— Не надо, — прошептал умирающий киллер, — все равно не успеете: уже больше двух минут прошло. Я на часы смотрел… А ты не помнишь меня разве? Не помнишь студента, которого отпустил за золотой «Ролекс»? Я же не родным был в семье… Меня усыновили, когда у них шансов зачать вроде не было… Взяли меня, а через год свой родился… Так что легко от меня отказались, отправили за границу… Дали денег, чтобы откупиться от меня… Но я им отомстил… Всем ото…

Подбежал оперативник, опустился на колени, раскрыл аптечку, достал из нее жгут, хотел перетянуть ногу выше раны, но потом прикоснулся к шее киллера, проверяя пульс. Поднял голову и посмотрел на Гончарова.

— Так он того… Тут уже ничто не поможет. Был бы у нас реанимобиль…

— Евгению помогайте.

— Так у нас еще двое раненых. Одно ранение серьезное в грудь. Кто же думал, что у него автомат будет…

Игорь вернулся к Пашкову, помог ему снять бронежилет.

— Повезло тебе, Женя: пуля навылет прошла, но крови много. А рубашку можно не отстирывать, а на плечики повесить в служебном кабинете. Я сам так сделал, когда меня в первый раз подстрелили. Почти неделю висела, пока начальство не приказало убрать.

Гончаров отправился к микроавтобусу, где допрашивали задержанного — уцелевшего в перестрелке. Тот сидел на корточках и курил. Руки у него тряслись.

— Он меня просто попросил отвезти его, куда скажет, — я просто водила. Я не стрелял даже, хотя он мне пистолет сунул и приказывал. Угрожал, что если я не буду ему помогать, то он меня сам грохнет…

— Первая ходка у тебя за что была? — подключился к допросу подполковник.

Задержанный растерялся, потом попытался изобразить недоумение, но понял, что не выйдет.

— Меня оговорили… и навесили двести двадцать вторую.

— То есть за незаконный оборот оружия.

Мужчина покрутил головой, высматривая, куда можно выбросить окурок. Поднявшись, уронил его на землю, придавил подошвой башмака.

— Олега давно знаешь? — продолжил Гончаров.

— Кого? — изобразил недоумение киллер.

— Того, которого привез сюда. И автомат наверняка ты ему подогнал. Он же не мог притащить его с собой в самолете. И мы это докажем. Ведь наверняка ты сам лично заправлял магазины, и на гильзах обязательно остались твои отпечатки… А раз так, ты не просто водила…

Из микроавтобуса высунулся оперативник и посмотрел на Гончарова.

— Товарищ подполковник, вас генерал Евдокимов спрашивает.

Он протянул Игорю мобильный аппарат.

— Простите, — сказал начальник городского управления Следственного комитета и повторил: — Простите. Никто не думал, что такое случится…

— А что такое случилось: работа есть работа. Ребят зацепило, но дело сделано. Убийца наказан, его сообщник задержан.

— Мы, кстати, установили имя убийцы Полозовой, — продолжил генерал, — это гражданин Литвы Гедрюс Скружде… У нас сотрудник один знает литовский, и он очень смеялся, потому что эти имя и фамилия переводятся на русский как Безмятежный Муравей. Но потом мы связались с Интерполом и узнали, что этот литовец считается в Европе неуловимым киллером. То есть все знают, что он киллер, а поймать за руку…

— Никакой он не муравей, — произнес Игорь. — И не литовец, настоящее его имя — Олег Пономаренко. Я его взял лет десять назад, за угрозу убийством и размахивание пистолетом в ночном клубе «Колорадский папа»… Его дедушка был известным деятелем в советские времена, да и отец служил в Министерстве иностранных дел… Дедушка на последнем дыхании звонил в главк, потом мне и умолял простить внука… Я отказал, потом его отец начал меня доставать, просил отпустить мальчика, хотя бы из уважения к заслугам дедушки, который так много полезного сделал для нашей родины… Да и главк меня прессовал… Так что пришлось… Хотя мне и в самом деле было жалко парня — не хотелось ему жизнь ломать. Кто же знал, что так получится?

— Сейчас вас отвезут домой или куда прикажете. Можем встретиться и обговорить ваше ближайшее будущее: надеюсь, вы не передумали переходить к нам.

— Не передумал. Но сегодня я занят: я хочу все-таки приобрести автомобиль — тем более что так удачно оказался возле автосалона.

Эпилог

Лена и Славик брели по грунтовке, держась за руки. Дорога вела их по высокому берегу реки, сверкающей от солнечных бликов.

Лена шла, декламируя стихотворение: