Бабочки и порочная ложь (ЛП)

Я еще не уверена, что готова находиться с ним в одной комнате. Хотя я не отказываюсь от него, на прошлой неделе он напугал меня до чертиков. Я все еще выздоравливаю, и мне нужно время, чтобы снова привести в порядок голову и сердце.

— Нет, это не он. Это младший Уайлд, и он выглядит злым, — шокирует она меня своими словами. — Мол, он выглядит так, будто ему следует быть в отделении скорой помощи, а не стоять у меня на кухне. Я говорю «скорой помощи», потому что он вроде как наклонился…

Пакстон.

Внезапно проснувшись и насторожившись, я вскакиваю с кровати и проталкиваюсь мимо Зейди. Я вылетаю из своей комнаты, и дверь, которую Зейди оставила приоткрытой, с грохотом ударяется о стену, когда я открываю ее. Единственный свет здесь исходит от соляной лампы, которую Зейди держит включенной на кухонной стойке. Сквозь тусклый свет и тени я вижу его долговязую фигуру, прислоненную к входной двери.

Услышав мое приближение, Пакс поднимает голову. Его волосы, более длинные на макушке, падают на лоб и на глаза. На нем темная одежда, но при таком освещении я не могу сказать, какого она цвета. Я думаю, что черный. Оба брата всегда имели отвращение к цвету.

— Пакс? — шепчу я, приближаясь к его лицу. Его кожа становится липкой на моих пальцах.

— Мне не следовало приходить сюда, — его голос стал более ясным, чем прошлым вечером, но все еще невнятным. Так близко, я чувствую запах алкоголя в его дыхании. — Я просто не хотел оставаться один.

Сердце разрывается, я обнимаю его и держусь изо всех сил. Он колеблется секунду, как будто не уверен, что ему еще можно делать то же самое, но через мгновение его напряженные мышцы расслабляются, и он обнимает меня в ответ. Он прижимает голову к моему плечу, и я чувствую, как у него сбивается дыхание.

— Все нормально. Ты не один, — уверяю его, говоря ему в грудь. — Я права здесь. Я поняла тебя.

— Могу я остаться здесь сегодня вечером? — спрашивает он. — Я так устал, а кошмары…Они были ужасными в последнее время.

Сказать ему «нет» — это не вариант. Я уже делала это один раз на прошлой неделе и отказываюсь причинять ему такую боль снова. Если Рафферти собирается с этим не согласиться, то это будет его проблема, а не моя.

Взяв его большую руку в свою, я отстраняюсь от него и поворачиваюсь, чтобы выйти из кухни. Перед дверью своей спальни стоит Зейди. Ее глаза полны беспокойства и скептицизма. Мне не нужно спрашивать, чтобы знать, что она беспокоится о том, как отреагирует Рафф. На кону стоит не только комфорт моего отца, но и ее. Меня не столько беспокоит то, что слухи дойдут до Рафферти, сколько распространение слухов об уязвимом состоянии Пакса. Мы единственные, кому нужно знать, как ему приходится. Это никого не касается.

Пакс следует за мной, молча позволяя мне провести его в мою комнату. Проходя мимо Зейди, я говорю ей:

— Никому об этом не говори.

Она понимающе кивает.

— Зови, если тебе понадобится в чем-нибудь помощь.

Она была права насчет того, что Пакс в плохой форме, но хотя я знаю, что алкоголь и таблетки играют свою роль, так же, как и недостаток сна. Если он все еще такой, каким был раньше, через несколько минут он разобьется и будет мертв для мира на несколько часов. Тогда его не смог разбудить даже торнадо, и я надеюсь, что то же самое произойдет и сейчас.

Глава 28

Рафферти

Передо мной на столе лежат восемь столовых приборов, и я не могу решить, каким из них я предпочитаю нанести себе удар. Я бы придумал, как использовать чайную ложку в качестве оружия, если бы это означало, что я могу уйти.

Обычно я не возражаю против этих ужинов с бабушкой, но у меня нет настроения говорить о своем будущем в The Wilde Corporation. Или любое будущее в этом отношении. Как я могу обсуждать, чем буду заниматься через семь месяцев, когда закончу учебу, если я едва справляюсь с тем, чем занимаюсь сейчас?

Когда два года назад умер мой дедушка, его контрольный пакет акций компании перешел ко мне. Хотя на бумаге я являюсь президентом компании, мне не разрешено официально взять бразды правления в свои руки, пока я не получу ученую степень. Это было условие его завещания, которое строго соблюдалось, несмотря на мои аргументы. Один из самых доверенных людей моего дедушки занимался делами, пока меня убаюкивал мой профессор экономики.

Пакс получит акции наших родителей в компании, когда ему исполнится двадцать пять, но он не проявил никакого интереса к работе в семейном бизнесе. Это не является большим шоком. Его ум более артистичен и изобретателен. Он бы умер медленной смертью, если бы ему пришлось присутствовать на заседаниях совета директоров и болтать с политиками в Вашингтоне, чтобы гарантировать, что мы получим оборонные контракты, которые мы хотим.