Бабочки и порочная ложь (ЛП)

Как я могу выразить словами, какой была та ночь? Это было нападение на мое тело и эмоции, и мне потребовались последние пять дней, чтобы прийти в себя. Мне физически больно от того, что он заставил меня ненавидеть его. Он всегда был единственным человеком, которого я не могла ненавидеть, но когда он стоял там, положив руку на мое горло и нож на мою грудь, он был монстром, которого я не узнала.

Все это время я пыталась вспомнить, что где-то, погребенный под его яростью и горем, находится мальчик, которому я отдала свое сердце. Что где-то внутри него все еще существует мальчик, который говорил мне быть с ним терпеливой, потому что у него плохо с эмоциями. Когда он закричал мне в лицо, я начала терять веру в то, что когда-нибудь снова увижу этого мальчика.

Это был мой переломный момент, и он не только разбил мне сердце, но и заставил меня сказать то единственное, что я пообещала себе никогда не делать. Я тебя ненавижу.

Сказать три слова еще никогда не было так сложно. На моем языке они были на вкус как яд, а в горле ощущались как гвозди, но их слова что-то подействовали на него. Темный туман, который цеплялся за него, как смертоносная тень, рассеялся. Подобно облакам, сквозь которые пробивается солнце, я увидела проблеск мальчика, которого когда-то знала.

И тогда я поняла, что не могу отказаться от него. Еще нет. Для меня это было бы безопаснее и проще всего, но рядом больше нет никого, кто мог бы сражаться за него. Я последняя, кто осталась в живых. Я не уверена, делает ли это меня безрассудной или бредовой.

Рафферти сломлен, но я так же ранена и больна, как и он, потому что я все еще люблю его всеми фибрами своего существа. Тот крошечный взгляд, который я увидела, когда его гнев утих, только еще больше подтвердил эти чувства.

Я вздыхаю, откидывая голову на мягкое кресло.

— Любить кого-то, кого ты знаешь, вредно для тебя — это особый вид ада.

Идущий дождь — наш саундтрек на этот день. Далёкий гром приносит мне чувство утешения. Мне нравится, когда погода соответствует моему настроению, у меня возникает ощущение, что Вселенная понимает, через что я прохожу.

Ларк делает большой глоток вина и кивает головой.

— Да. Да, это правда.

Я поднимаю бровь, молча прося ее уточнить, но она отмахивается от меня рукой.

— Это не то, о чем я готова говорить.

Я не из тех, кто выпытывает информацию, я позволяю ей хранить свои секреты.

— Похоже, нам обоим есть о чем не говорить.

— Ну, я не говорю о том, чтобы защитить себя. Кого ты защищаешь, храня свои секреты?

— Те же люди, что и всегда, — отвечаю я над бокалом. — Это не легко. Лгать становится все труднее, — и Рафферти наконец-то начинает их понимать. Прошлой ночью я чуть не сломалась, но, по милости Божией, мне удалось сохранить контроль. — Быть злодеем намного проще, когда тебе не нужно смотреть своим жертвам в глаза.

Видеть Пакса таким было ужасно. Когда он попросил меня остаться с ним, все, что мне хотелось, это залезть рядом с ним в постель и держать его за руку, как раньше, но Рафф никогда бы этого не позволил. Унылый взгляд его блестящих глаз, когда я сказал ему «нет», был для меня одним из самых тяжелых моментов. И его извинения… Если бы Рафферти не было рядом, думаю, я бы упала на землю и выкрикнула, но я не могла позволить ему увидеть, как они на меня повлияли. Он не может знать смысла, стоящего за ними.

Вся долгая ночь была тяжелой и изматывающей. Моя душа болела сильнее, чем мышцы. По дороге домой на внедорожнике «Мерседес» Рафферти я едва могла видеть линии на дороге сквозь слезы. Я зашла в квартиру и в свою комнату. Там, где я приземлилась на кровать, я и оставалась следующие шестнадцать часов. Я не стала переодеваться ни в купальник, ни в его куртку, которую нашла в машине. Окруженная его ароматом, я пыталась мечтать о наших более счастливых временах.

Я хотела бы сказать, что добилась успеха.

— Ты поняла, что, продолжая эту ложь, ты приносишь больше вреда, чем пользы? — спрашивает Ларк. — Может быть, тебе пора сказать Рафферти правду. Какой бы ни была эта истина.

Я бы с удовольствием.

— Моя ложь защищает секреты, которые я не могу раскрывать.

Она смотрит на меня с грустной улыбкой.

— То, что ты делаешь… Надеюсь, ты знаешь, насколько ты самоотверженна, Пози. Если у меня когда-нибудь появится секрет, я знаю, что с тобой он будет в безопасности.

Я смеюсь над этим, но даже для моих ушей это звучит грустно.

— Я ценю твою веру в меня, но если мне придется хранить тайну другого человека, это может рано положить меня в могилу. Я здесь держусь на чёртовой нити.

Перегнувшись через небольшой столик между нашими стульями, Ларк берет мою руку в свою.

— Мне хотелось бы сделать больше, чтобы помочь тебе.

Я сжимаю ее руку и поднимаю бокал.

— Это помогает мне. Я знаю, что могу сказать тебе очень много, но возможность поговорить с тобой заставила меня чувствовать себя гораздо менее одинокой.