Бабочки и порочная ложь (ЛП)

Адриан поднимает сигарету, догоравшую в пепельнице на столе, и подносит ее к губам. Он вдыхает никотин и удовлетворенно закрывает глаза. Я не могу не задаться вопросом, получает ли он больше удовольствия от сигареты или от того, что оставляет красные следы на спине своего сына. Моя интуиция подсказывает мне, что это последнее.

— То, что ты делаешь, отражается на мне, — объясняет Адриан, выпуская клуб дыма. — Когда ты выглядишь ленивым дегенератом, люди думают, что именно таким я тебя воспитал, но это не так. Мы оба знаем, каким мужчиной я тебя воспитываю.

Рафферти поднимает голову и смотрит на стену рядом с дверью, за которой я нахожусь. Его глаза выглядят такими же тусклыми и безжизненными, какими могут быть глаза Молли.

— Ты воспитываешь меня таким, как ты.

Адриан замолкает, и на его лице появляется убийственный взгляд.

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое.

Рафф напряженно пожимает плечами.

— Я не уверен, что это не так.

Бросая ремень на ковер у своих ног, Адриан идет вперед. У меня переворачивается живот, когда он переворачивает зажженную сигарету в руке и прижимает ее к спине сына. Наконец-то Рафферти поднял шум. Он стонет, его идеальные зубы впиваются в губу, не давая ей звучать слишком громко, и пытается вырваться вперед, чтобы избежать боли, но Адриан удерживает его на месте.

— Ты такое маленькое дерьмо, — кипит Адриан. — Я выжгу из тебя эти умные замечания.

Наконец отпуская его, Адриан отступает назад, и Рафферти наклоняется вперед. Все его тело движется, когда он делает большие глубокие вдохи через нос. Позади него отец продевает ремень в петли на штанах, готовясь уйти.

Адреналин пронзает меня. Мне нужно быть вне поля зрения, когда он уходит из офиса. Глазами, полными слез, я еще раз смотрю на Рафферти. Я прекращаю запись и прячу телефон обратно в халат.

Как можно изящнее и тише я на цыпочках отхожу от двери и иду по коридору. Когда я оказываюсь достаточно далеко, я ускоряю темп и мчусь к своей спальне. С каждым шагом мое сердце все больше разбивается из-за мальчика, в которого я влюбилась.

Десять минут спустя я сижу посреди кровати, подтянув колени к груди, когда Рафферти проскользнул в мою комнату.

Если бы я не искала признаков того, что только что произошло, я бы, наверное, не заметила, что его кожа немного бледнее обычного, а движения немного скованы. Либо он обладает потрясающей терпимостью к боли, либо ему нужно заняться актерской карьерой, потому что если бы это случилось со мной, я бы до сих пор лежала на земле и не могла пошевелиться. Сила, которой обладает этот мальчик, внушает мне трепет, и это чертовски грустно.

Никто не должен быть таким сильным.

Я чуть не задохнулась от рыданий, когда он посмотрел на меня и спросил:

— С тобой все в порядке?

Даже если бы я захотела, я не смогла бы сдержать слезы, капающие, когда моргаю.

— Ты меня об этом спрашиваешь?

Подойдя к кровати, он кладет колени на матрас и наклоняется, чтобы вытереть слезы с моего лица.

— Это ты сидишь одна в своей комнате и плачешь, так что да, я хочу знать, в порядке ли ты.

Нахмурившись от моего нынешнего состояния, он нежно обхватывает мою щеку рукой.

— Что тебя так расстроило, детка?

Я поворачиваю голову и целую его ладонь, моя рука держит его запястье изо всех сил. Как только я расскажу ему о том, что видела, мы уже никогда не сможем вернуться к тому, как все было, но это риск, на который мне придется пойти. Я должна знать, как я могу ему помочь, потому что я не могу сидеть сложа руки и позволять его отцу причинять ему такую боль ни на секунду дольше.

— Я видела, Рафф, — шепчу я, глядя на него.

— Что ты видела?

— Я пошла искать тебя, когда ты не появился здесь, как обещал, — начинаю я, тревога словно валун сидит у меня на груди. — Я увидела свет в кабинете твоего отца и услышала голоса, поэтому я проверила, есть ли ты там…

Когда Рафферти вырывает у меня руку, словно это я его обожгла, это словно горячий клинок пронзает мое сердце. Он отступает на шаг от моей кровати, его лицо теперь ужасно бледное, а в глазах такой дикий взгляд.

— Рафф… — пытаюсь я, подвигаясь так, что сажусь на колени. — Ты должен рассказать кому-нибудь, что он сделал. Он больше не может так поступать с тобой.

Его голова трясется.

— Он ничего мне не сделал, Пози. Я не знаю, что ты видела.

В моей груди вспыхивает приступ гнева из-за того, что он пытался заставить меня думать, что я неправильно поняла, что происходит в этом офисе.

— Я точно знаю, что я видела, — я стою на своем. — Он применил свой ремень к тебе, а потом он, — я задыхаюсь от слов, когда эмоции снова захлестывают мое горло. — Он притушил сигарету о твою кожу.

— Нет, он этого не сделал.

— Тогда подними рубашку и докажи, что я не права, Рафф. Докажи мне, что тебе не нужна помощь.

Он смотрит на меня, наверное, дольше минуты, прежде чем я вижу, как его сильный фасад сминается. Подобно идеально построенной стене, она разваливается по кирпичикам, пока от нее не останется ничего, кроме пыли. Его пальцы запускаются в волосы, и он отступает еще на шаг.

Подойдя на коленях ближе к краю кровати и к нему, я говорю: