Бабочки по дебету

Мария Федоровна закончила надиктовывать сообщение для внучки, и почувствовала, как устала. Она всегда старалась быть оптимисткой, как бы трудно ни было. Не жаловаться, не сетовать на проблемы и болячки. Поддерживать, ободрять, шутить. Говорить о хорошем, во всем находить положительную сторону.

Вот и сейчас, со смехом расписала Рите, какой сегодня был сильный ветер: чуть не унесло по дороге на работу. И про Татьяну, которая бегает на свидания. Посоветовала съездить на Байкал в выходные – развеяться, и посетить чудо природы. «Работай спокойно, и не забывай отдыхать, любимая деточка. У нас все хорошо, ждем тебя скорее домой», – завершила она свое сообщение.

У нас все хорошо… Да уж, лучше не бывает. Мария Федоровна налила себе чаю и положила сухарик в блюдце. В последнее время побаливал живот, так что лучше на ночь не наедаться.

Она взглянула на часы. Стрелка с тихим шелестом подкрадывалась к восьми. Тик-так. Старенькие, немного отстают. Их Василий подарил лет двадцать назад. Сердце защемило от воспоминаний. Какой он был забавный, озорной, и талантливый, конечно. Какому еще москвичу могла прийти идея поехать учиться в Томск? За романтикой и свободой… А получилось – за судьбой, и за женой.

Как с ним было весело… И как интересно они жили тогда. Именно жили, а не выживали. Делали настоящее дело. На энтузиазме, на подъеме. Смело мечтали, все им было по плечу. Ученый – это звучало гордо. Это надежда, это люди будущего, это те, кто поведет страну к счастью и процветанию. Ведь так и было, черт возьми. Сколько всего они сделали, сколько придумали и открыли!

Не верится даже, что после всего, что было, она оказалась там, где сейчас. И даже не в деньгах дело… У них были грандиозные цели! Они летали, а не пресмыкались.

Все чаще Мария Федоровна чувствовала, что она не железная. Что можно и на пенсию выйти, и жить спокойно. Только как уйти, как бросить свое детище? Свою кафедру она создала – выстрадала, в смутные годы не дала загнуться, отбила, когда хотели слить с недружественной структурой, сама покупала оборудование, компьютеры, программное обеспечение – на собственные деньги от проектов. Могла бы взять все себе, да совесть не позволила. Другие забирали. Но ведь деньги уйдут, а стыд останется. Нет уж. Она не за деньги, она за науку радеет.

Да и не на кого кафедру оставить… Ведь нужен человек, который будет вместо нее выигрывать гранты, кормить сотрудников, развивать новые направления. А такого нет, и не предвидится. Все самые талантливые уехали-разбежались.

Слезинка сбежала по щеке Марии Федоровны, и капнула в чай. Она размешала ее фамильной серебряной ложечкой, образуя в чашке вихрь. На мгновенье задумалась о системе уравнений Навье-Стокса, а потом мысли ее побежали сами собой, бесконтрольно и свободно, не мешая Марии Федоровне ощутить кисловатый, с корицей, вкус сухарика, который перед этим она обмакнула в горячий сладкий напиток. Тревога отошла. Мария Федоровна пила чай, наслаждаясь вкусом простой еды, закатом за окном, детским гомоном с улицы, тихим тиканьем часов. Ни о чем более не думая, она отдыхала, погружаясь в умиротворенную сонливость.

* * *

Из дремы ее вывел звук ключа, поворачивающегося в замке. Скрипнула дверь и вошла Татьяна. Мария Федоровна определила ее по тяжелому вздоху и жалобному скрипу обувной тумбочки, на которую с размаху плюхнулась дочь.

– Мам, ты дома? – спросила Татьяна усталым голосом.

Мария Федоровна вышла в коридор поздороваться и узнать свежие новости с любовных фронтов. Неудача с арабом подействовала на Татьяну неожиданным образом: она зарегистрировалась на сайтах знакомств, и теперь частенько ходила на свидания то с одним, то с другим ценителем ее красоты, женственности и ума. Мария Федоровна полагала, что так дочка восстанавливает веру в себя. И правильно, пусть веселится, пока молода.

Но сегодня вечером Танюша не выглядела веселой, и пришла слишком рано для удачного свидания. На ней был яркий синий сарафан с желтых подсолнухах, облегающий сверху и с широкой юбкой до колена, а на ногах синие же босоножки на платформе. Дочь молчала, и Мария Федоровна поняла, что с расспросами лезть не стоит. Во всяком случае, не сразу.

– Как насчет пельменей? – спросила она.

Татьяна еще раз вздохнула.

– Давай, только немножко.

Мария Федоровна ушла на кухню греметь кастрюлями, и вскоре по квартире разнесся аппетитный аромат изделий пищепрома из теста и фарша, которые совсем ни к чему есть вечером. Она и не будет. Ну ладно, возьмет один пельмешек, не сидеть же с пустой тарелкой. Положив экземпляр на блюдце, она критически его оглядела, и доложила еще два. Дочери она назначила пять штук: три от голода и два от нервов.

– Как погода? Не замерзла в сарафане? – спросила она Татьяну, которая как раз вошла на кухню.

– На улице жара, а в метро прохладно, – заметила дочь.

– Таня, надевай пиджак. Тебя же продует!

– Мам, пожалуйста! – раздраженно бросила Татьяна.