Бабочки по дебету

Удивительно, но он где-то научился вальсировать. Хоть и неровно, спотыкаясь об ее и свои ноги, но Вован закружил Татьяну по залу.

– Видал, че деньги делают, Танюх? – пыхтел он ей на ухо. – Ты о таком и не мечтала, да?

– Точно, – ответила она, ощущая, как по спине стекают липкие струйки пота.

После вальса сыграли ламбаду, а потом Вован и вовсе попросил рок-н-ролл. Странно было слышать ее исполнение на скрипке, но танцевать пришлось. Причем как следует. Потому что, как Только Татьяна снижала темп, лицо у Вована вытягивалось и в единственном его глазу читался вопрос: «Тебе не нравится?». И она снова поддавала.

Когда лицо у Татьяны стало красным, как помидор, а тушь размазалась от пота, Вован понял, что жарко не ему одному. Он настежь открыл все окна и спасительный сквознячок наконец просочился Татьяне под платье.

– Вова, давай передохнем, – взмолилась она.

Кавалер вновь махнул рукой, и в зал внесли столик и два кресла. Татьяна плюхнулась на сиденье и, уже ничего не стесняясь, стала обмахиваться подолом, благо под ним был другой. Вове это не понравилось. Он укоризненно покачал головой и принес два веера.

– Не, ну Танюх. Че за манеры? На, держи, не потей.

Вторым веером он стал обмахиваться сам. Потом стянул с себя парик и вытер им лицо.

– Да, жара, – подтвердила Татьяна.

Тут, как по волшебству, в зал внесли закуски, горячие рыбные и мясные блюда, и даже целого поросенка, лоснящегося от жира.

– Кушать подано, Танюх! Налетай, уплочено. На вот салфеточку, платье не заляпай.

Татьяну затошнило, но обижать Вову, который, как выяснилось, заказал еду в двух ресторанах (в первом не было поросят), не хотелось. Она положила себе немного салата. Вован оторвал поросенку ногу и шмякнул ей в тарелку.

– Щас выпить принесут, запьешь. А то на сухую в глотку не лезет, – со знанием дела сказал он, следя за тем, чтобы она попробовала каждое блюдо.

Выпить и правда принесли. Не что-нибудь, а шампанское Дом Периньон. Пожалуй, такое Татьяна пробовала впервые. Оно действительно отличалось от всего, что она пила раньше. Но Вован не давал сосредоточиться на аромате, вкусе и послевкусии.

– За любовь хочу пить из туфельки королевы! – провозгласил он и склонился к ее ногам. Татьяна сейчас же задвинула их поглубже под кресло. От насильственного разувания и теракта против гигиены спасло лишь то, что сегодня она была в босоножках, без задника и носка. Это поражение Вован пережил стойко, как его персонаж – битву под Аустерлицем.

Покончив с элитным напитком, перешли на Абрау-Дюрсо. Оно текло рекой, и впадало преимущественно в Вову. Он быстро набрался, после каждого бокала рыгал, хихикал в кулак и заверял, что вредно держать в себе.

– Танюха, ты молодцом! – кричал он в экстазе. – Дождалась меня! Ты ведь не замужем?

– Разведена, – коротко ответила она.

Лицо Вована вдруг сделалось злым.

– Сука, – зашипел он. – Кто посмел обидеть Танюху? Где он? Да я ему…

– Он уже умер, – поспешно соврала Татьяна.

Вован сплюнул на пол, выражая презрение к своему жалкому сопернику. Официант деликатно вытер плевок с дорогого пола специальной тряпочкой.

– Кем трудишься, Танюх? – тем временем переключился Вован, откинувшись в кресле и в очередной раз сыто рыгнув.

– Я учительница в школе. Преподаю музыку.

Вован вскочил.

– Ай-яй! А я знал!

Он замахал рукой человеку в дверях. Тот подошел.

– Тащи пианино! – завопил Вован. – Дама играть хочет.

Как ни сопротивлялся служитель музея, но напор Вовы ему было не преодолеть. В зал вкатили белый рояль.

– Играй! – попросил Вован приказным тоном.

– Может, не надо? – вяло и без особой надежды сопротивлялась Татьяна.

– Э, Танюх! Они че, зря пианино по лестнице перли? – укоризненно спросил он, махнув в сторону взмыленных служащих.

Она села играть, а Вован стоял рядом и выстукивал мелодию костяшками пальцев по крышке рояля.

– Видали, как надо? – то и дело спрашивал он у отдыхающих музыкантов, кивая на Татьяну. – А «Семь сорок» можешь?

Татьяна могла, музыканты подключились и вместе они зажигательно исполнили эту еврейскую мелодию. Вован отплясывал с первого до последнего аккорда, ходил вприсядку и исполнял нечто вроде нижнего брейка, нимало не смущаясь толпившихся в дверях зрителей. Закончил он, закатившись по скользкому полу прямо под рояль, чтобы поцеловать ножку своей королевы. Видимо, нижние конечности и все, с ними связанное, было его фетишем. Вставая, он ударился затылком о рояль, но кураж не растерял.

– Давай что-нибудь душевное, я петь буду! Давай «Мороз-мороз».

Он тут же запел, не дожидаясь аккомпанемента. Татьяна, вся красная не только от жары, бросила извиняющийся взгляд на музыкантов. Они пожимали плечами. Татьяна, махнув рукой, начала играть с тех нот, которые соответствовали пропетым словам.

Когда основная часть культурной программы была завершена, небо занялось багровым закатом, и забрезжила надежда на скорое окончание банкета, Вован воскликнул:

– А теперь – кататься!

Не реагируя на работников музея, жаждущих получить назад свои костюмы, он потащил Татьяну вон из дворца, к прудам, на лодки.