Бабуин мадам Блаватской

Частью этих проблем, вероятно, было само слово "теософия", означающее священную науку, божественную истину или мудрость. Первыми теософами, очевидно, были филалетийцы ("любители истины") – александрийские философы III века, продолжившие традицию пифагорейцев, платоников и неоплатоников, а также испытавшие влияние утерянных орфических и египетских мистерий. Последний крупный всплеск учения теософов пришелся на эпоху Ренессанса, когда различные авторы (в том числе и знаменитый сапожник-мистик Якоб Беме[51] ) обозначали этим словом свою собственную смесь мистицизма, эзотерики и космологии. Однако представления об "истине" и "науке" у этих ранних теософов были чрезвычайно далеки от рациональных стандартов объективности, точности, беспристрастности и нейтралитета, характеризовавших истину и науку по мнению ученых XIX столетия. С одной стороны, Олькотт и Блаватская пытались оперировать именно этими стандартами; с другой стороны, они стремились доказать, что догматическая приверженность этим стандартам вредит познанию.

Размышляя над задачами Теософского общества, Олькотт в то же время нашел другую необычную возможность воплотить на практике свою давнюю мечту: принести на Запад восточную мудрость. О ней не упоминалось до 1878 г., когда Теософское Общество вступило в тесный контакт с Арья Самадж в Индии, и эта задача обрела актуальность. Тогда и было заявлено, что Общество помогает установить Братство человечества, при котором все хорошие и чистые люди любой расы относятся друг к другу как равные сотрудники одного Бесконечного, Всеобщего, Безграничного и Вечного Дела.

Одним из первых членов общества был барон де Пальм – европейский аристократ, переживавший трудные времена. Он обитал в меблированных комнатах, пока полковник и его подруга не предложили ему переселиться в их квартиру. Барон, к тому времени уже тяжело больной, вскоре умер и оставил все свое имущество Олькотту с тем условием, что полковник организует его кремацию.

Хотя в Азии обряд кремации был весьма распространен, в Европе и Америке его почти не практиковали. Правда, Общества кремации появились в 1873 г. в Нью-Йорке и в 1874 г. в Британии, но пока они еще не успели сжечь ни одного трупа. Полковник был членом нью-йоркского общества. Он решил, что может убить двух зайцев, предварив кремацию покойного де Пальма специальной теософской заупокойной службой.

Трудностей на этом пути было множество. Прежде всего возникли проблемы с тем, каким способом сжечь тело. Крематориев в Америке не существовало, а сжигать барона на большом костре в индийском стиле казалось неприличным. Кроме того, городской совет Нью-Йорка отнесся ко всей этой затее с большим подозрением. Пока Олькотт пререкался с властями, набальзамированное тело барона лежало непогребенным и неотпетым. В конце концов, члены Общества кремации тоже испугались и пошли на попятную, решив не компрометировать себя связью с сомнительной мадам Блаватской и ее новой религией. Олькотт был вынужден на собственные средства сложить печь. Все это многотрудное предприятие завершилось неожиданным успехом: набальзамированное тело сгорело быстро и легко, что сыграло свою роль в популяризации нового обычая.

Похоронный обряд вызвал не меньше проблем, чем сама кремация. О церковной службе, разумеется, не могло быть и речи. Поэтому полковник арендовал зал и самостоятельно разработал экуменическую литургию и подходящие к случаю молитвы. Однако торжественная церемония обернулась фарсом. Публика не поняла и осмеяла ритуал. Поднялся ужасный гвалт, когда во время одной из молитв, описывающей Бога как "Несотворенную Первопричину", некий методистский священник вскочил с места с криком: "Это – ложь!" И все же затея Олькотта привлекла внимание прессы.

Полковник, очевидно, не сомневался, что даже комическая пародия на церемонию, напечатанная в нью-йоркской газете "Уорлд", будет полезна для своеобразной пропаганды теософии. Завещание барона, передававшее Олькотту замки и земли в Европе, оказалось пустышкой: покойник не оставил денег даже на то, чтобы оплатить кремацию. Единственной полезной вещью в сундуке де Пальма оказались рубашки, да и те принадлежали самому Олькотту, хотя с них и были спороты именные нашивки.

Несмотря на популярность "Разоблаченной Изиды" и на сенсацию с похоронами барона, Теософское общество прозябало. За два года после его основания большинство первоначальных членов покинуло его ряды, а новых людей присоединилось очень мало. К концу 1878 г. основатели остались почти в одиночестве. Книга Олькотта о его духовных исследованиях "Люди с того света" не имела успеха у публики; денег катастрофически не хватало; вообще стало очевидным, что Нью-Йорк не сулит особой удачи. Поэтому Блаватская и Олькотт решили отправиться в Индию.