Бабуин мадам Блаватской

В тот вечер у принца Сабехеддина была в гостях белокурая привлекательная англичанка сорока с небольшим лет. Ее отец некогда служил учителем индийского махараджи Барода, и первоначальное образование юная Уинифред Эллиот получила в Индии. Потом она училась в Школе изящных искусств в Англии и там же вышла замуж за мистера Бомонта. После богатой событиями жизни миссис Бомонт приехала в Турцию как компаньонка эмансипированной дочери Сабехеддина, принцессы Фетие. Миссис Бомонт разделяла интерес принца Сабехеддина к социальным реформам, духовному просвещению и радикальной политике. Возможно, она даже была его любовницей. Будучи на двадцать восемь лет старше Беннетта, она лично знала многих лидеров социалистического движения, включая Артура Хендерсона и Филиппа Сноудона (позже министра иностранных дел и министра финансов в лейбористском правительстве Рамсея Макдональда). Несмотря на разницу в возрасте, Беннетт нашел ее весьма интересной и обаятельной – у нее были изысканные манеры, низкий голос и стройная фигура.

Это была своеобразная компания – просвещенный принц, утонченная миссис Бомонт, пылкий молодой капитан и вездесущий Гурджиев, и говорили они в основном о гипнозе и необычных состояниях сознания. С этой поры Учитель окончательно приобрел свой классический имидж – смесь гуру и торговца коврами. Крепкого сложения, смуглый, с черными вьющимися усами, бритой головой и пронизывающими насквозь глазами, он всегда оставлял незабываемое впечатление, каким бы оно плохим или хорошим ни было. Его взгляд словно загипнотизировал Беннетта и миссис Бомонт – ничего подобного они никогда не видели. Успенский тоже увидел его человеком с лицом индийского раджи или арабского шейха – некая аура силы и авторитета окружала его. Успенский писал также и о какой-то скрытой энергии, возможно, эзотерического происхождения, исходившей от него.

Известность Гурджиева росла. Разведка английского имперского правительства в Индии предупредила британских представителей в Константинополе о том, что Гурджиев, возможно, является российским агентом, хотя и не обосновала своих подозрений. Беннетт, без сомнения, знал об этих донесениях, даже когда посещал принца, хотя в автобиографии утверждал, что узнал о них позднее – что никак не согласовывается с его претензиями на чрезвычайную осведомленность по поводу турецкого "полусвета".

С Успенским Беннетт познакомился случайно, и это не было связано с Гурджиевым. Среди жильцов квартиры миссис Бомонт был некий тихий и неприметный Михаил Александрович Львов. Он был беднее большинства эмигрантов, но давно привык к бедности, еще до революции выйдя в отставку в чине полковника императорской конной гвардии и став последователем Толстого. В пятьдесят лет оказавшись в Константинополе, зарабатывая себе на жизнь починкой обуви, он жил в чулане русского клуба "Русский Маяк", пока миссис Бомонт не предоставила ему маленькую комнатку у себя в квартире. Львов был членом группы Успенского, и именно он однажды попросил миссис Бомонт разрешения использовать ее гостиную для проведения собрания группы. Хотя он и сказал, что никто не должен присутствовать на "конфиденциальном" собрании, миссис Бомонт согласилась, и Успенский пришел со своей группой в ее дом.

Миссис Бомонт и капитану Беннетту и раньше случалось проводить неформальные встречи с целью изучения "гипнотизма", и несмотря на предупреждения Львова о секретности, Беннетт вскоре стал деятельным членом группы. Вероятно, его впечатлила грандиозная цель Успенского Преобразование Человека. Беннетту также довелось встречаться с Гартманнами, бывать на их концертах и разговаривать с ними о Скрябине и о его теософских идеях. Странно, что ни Успенский, ни Гартманны не упомянули имя Гурджиева. Может быть, они не хотели ни с кем делить своего приоритета в оккультных делах. Однако, судя по собственному признанию Беннетта, хотя следующие двадцать пять лет он провел в основном с Успенским, именно встреча с Гурджиевым оказала влияние на всю его жизнь.