Бабулька на горошине

– Шарман! – воскликнула Мавра, взяв из моих рук букет. – Иван Павлович, я терпеть не могу веники в стиле а-ля рюс. Почему-то в нашей стране мужчины считают: чем больше роз, тем шикарнее. И чтобы угодить даме, приносят охапку цветов. Возможно, сноп восхитит бабу, которой никогда в жизни не преподносили ничего другого, но меня нет! Конечно, я скажу спасибо за розы, но после ухода гостя немедленно велю прислуге отправить их… ну… э… в местный ресторан. Там им самое место. Вы же доставили мне настоящее удовольствие. Ландыши! В январе! Живые! С ароматом! Кристиан Диор когда-то изобрел духи «Диориссимо», они так же пахли, обожала этот парфюм.

– Моя мать тоже их когда-то любила, – улыбнулся я.

– Надеюсь, ваша матушка в добром здравии, – сказала Мавра.

Я поддержал светскую беседу:

– Спасибо, она прекрасно себя чувствует.

– У вас замечательная фамилия, – не утихала пожилая дама, – дворянская.

– Верно, – согласился я, – отец рассказывал мне о наших предках.

– В России был писатель Павел Подушкин, – пустилась в воспоминания Мавра. – Мой муж тоже литератор, драматург, он занимал высокий пост в Союзе писателей, и…

Ильина замолчала, потом с живостью юной девушки вскочила из кресла, подбежала к столу и взяла айфон.

– Простите, это мой сын, надо ответить.

Я во все глаза смотрел на хозяйку дома, которая бойко стучала пальцем по экрану. Может, Боря ошибся, когда назвал мне ее возраст? Выглядит дама намного моложе, у нее нет никаких признаков старческой немощи или деменции. Ильина ведет себя как молодая женщина. У нее домашние туфли на небольшом каблуке, и одета Мавра не в старомодное платье, а в элегантные черные брюки и белую рубашку. Добавьте сюда бусы, серьги, браслет, пару колец – все изделия от дорогого ювелирного дома. Да, бижутерия сейчас в моде и стоит подчас наравне с золотом, но есть дамы, которые никогда не украсят себя стразами. Помню, как Николетта, увидев на каком-то суаре незнакомку в бижутерии, прошептала Коке:

– Посмотри на ее серьги, они сделаны из старых мыльниц.

– Ники, тебе надо идти в ногу со временем, – ответила подружка, – сейчас стиль помойки очень моден. И скорей всего то, что она воткнула в свои несчастные уши, стоит дорого.

– Но определенно дешевле моих бриллиантов, – парировала госпожа Адилье.

Мавра могла бы стать одной из подружек моей маменьки. И она умеет пользоваться айфоном? Ну и ну!

– Вы же Иван Павлович? – спросила Мавра, откладывая трубку. – Терпеть не могу отчество, буду звать вас – Ванечка. Но сейчас имя отца понадобилось. Передо мной сын Паши Подушкина? Боже! Я только сейчас сообразила, кто вы! Вот какая я дура! Ведь подумала после беседы с Борисом: «Надо же, сыщик однофамилец Паши». На отчество детектива внимания не обратила. А сейчас меня озарило!

Я вздохнул. Иван Павлович, на что ты рассчитывал, идя к женщине, чей супруг в советское время стоял у штурвала Союза писателей? Естественно, Мавра знала моего отца, они определенно сталкивались в Центральном доме литераторов, в домах отдыха писателей в Коктебеле или Пицунде. Теперь важно понять: Михаил Андреевич Ильин был в хороших отношениях с Павлом Подушкиным или терпеть его не мог? Если второе верно, то мне нечего рассчитывать на продуктивную беседу.

– Ваня, – всплеснула руками Мавра, – не верю своим глазам. Детонька, иди сюда, расцелую тебя. Минуточку, минуточку!

Мавра схватила трубку городского телефона.

– Ресторан? Живо принесите коньяк, да, мой любимый. И сервируйте достойную легкую закуску. Поживей! Ванечка! Господи! Помнишь, как ты на юбилее Миши, моего мужа, стихи читал?!

– Простите, забыл, – честно ответил я.

– Это выглядело так мило, – заломила руки дама. – Ну иди сюда!

Я встал и подошел к Ильиной.

– Наклонись, – велела она, – боже, какой ты высокий, весь в отца! Ну все, получил поцелуй, садись на место.

Дверь комнаты открылась, появилась официантка с подносом.

Минут через двадцать, когда мы с Маврой выпили по малой толике прекрасного коньяка, угостились деликатесным сыром и я ответил на все вопросы дамы о Николетте, о том, чем сам занимаюсь, где живу, Ильина положила ногу на ногу и осведомилась:

– Ну, а теперь, котенок, говори честно, зачем пришел.

– Хотел кое-что узнать, – ответил я.

– Начинай, – приказала Мавра Арнольдовна, – отвечу на все вопросы.

– Ваша сестра Олимпиада… – начал я.

Собеседница закатила глаза.

– О, боже! Зачем тебе понадобилась Липа? Она давно скончалась!

– Я работаю по просьбе ее сына, – слегка приврал я.

Мавра прищурилась.

– Которого?

Вопрос меня удивил. У Олимпиады был один ребенок. Наверное, возраст все же повлиял на память дамы. Я сказал:

– Ко мне обратился Вениамин Андреевич, мы с ним учились какое-то время в одном классе, дружили, в школе его звали Гога. Олимпиада была редактором моего отца.

– Плесни мне еще коньяку на донышко, – велела Мавра. – Думаешь, я не знаю, чем занималась Липа? Миша упросил Павла согласиться на сотрудничество с моей сестрой, безмозглой дурой! Так! Значит, Вениамин жив!

– Мы с ним одногодки, – уточнил я.

– И что? – махнула рукой Мавра. – Встретить старуху с косой можно в любом возрасте. Чем парень занимается?