Бабулька на горошине

– Первое. Устроил ее в институт на заочное отделение, сам занимался с дурой, учил ее русскому языку. Второе. Выбил ей квартиру, и она, слава богу, от нас с Мишей уехала. Третье. Давал ей денег. Надо признать, что Олимпиада взялась за ум. Она стала вести себя достойно, не отпускала далеко сына. После смерти Павла Ивановича сестра устроилась в какое-то ПТУ, не помню его название, преподавала там русский язык и литературу. И что интересно! Пока Миша был жив, пока он был секретарем Союза писателей, Липа постоянно вертелась в нашем доме, сидела за столом вместе с гостями, всячески подчеркивая: я сестра жены Михаила. Но на его похороны она не пришла и звонить мне перестала. Ну зачем ей вдова? Потом Николетта, которая тоже овдовела, сообщила мне, что Липа нашла себе нового покровителя, Николая Димкина!

– Что? – подпрыгнула Татьяна. – Нашего с Яковом отца?

– Верно, – согласилась Мавра. – Никки всегда знала о всех правду. И у нее был особый интерес к Олимпиаде.

Ильина повернулась ко мне:

– Ваня, прости! Я не хотела говорить тебе правду. Но в этой запутанной истории все так тесно и неожиданно переплелось. Придется сообщить нечто для тебя неприятное.

– Говорите, – кивнул я, – весь внимание.

Глава тридцать девятая

– Твоя мать никогда не ревновала мужа, – завела новый рассказ Ильина, – она хорошо знала супруга, понимала, что Павел брезглив, ему не нужна женщина, чтобы просто позабавиться в постели. Подушкин любил свою жену, потом Николетта стала его раздражать, он дистанцировался, часто уезжал работать на дачу. Миша быстро понял, что происходит в семье приятеля. Один раз, когда Павел приехал к нам в гости, Ильин не выдержал:

– Да пошли ты Николетту куда подальше! Разведись и живи счастливо.

Подушкин вздохнул.

– Порой я думаю о разрыве, но решил оставить все как есть. Ненавижу выяснения отношений, суды, скандалы, вопли. А все это получу, едва я заявлю о том, что ухожу к Олимпиаде.

Я чуть со стула не упала.

– Вы с Олимпиадой…

– Мы дружим, – сказал приятель мужа. – Липа прекрасный человек, она много страдала, поэтому благодарна даже за букет ромашек. Сынишка ее подружился с Ваней. Один я жить не смогу. Среди всех женщин, находящихся рядом, Липа мне наиболее подходит. Но мне жаль Николетту, Ваню и свои нервы. Поэтому я сбегаю на дачу или приезжаю к Олимпиаде в гости. Пожалуйста, поверьте, мы просто разговариваем. У Ильиной крохотная квартирка, в доме маленький мальчик. Я у Липы душой отдыхаю.

Мавра начала вертеть кольцо на пальце.

– Тогда мы на этом и расстались. В последний раз я видела Павла, когда он на девятый день после смерти Миши ко мне приехал и положил на стол толстый конверт с деньгами. Я стала отказываться, он сказал:

– Не спорь. Кстати, Олимпиада не пришла на похороны Миши из-за Николетты. Липа побоялась, что та ей скандал устроит!

Мне стало смешно.

– Похоже, ты всерьез влюбился, раз так выгораживаешь бабу, которая посещала наш дом исключительно в корыстных целях. А после кончины Ильина мне, своей сестре, даже не позвонила!

И Павел мне сообщил, что его законная половина, взяв сына, приехала к Липе домой и объяснила ей:

– Если мой муж уйдет к тебе, то готовься принять его голым и босым. Квартира, дача, машина, счет в сберкассе – все оформлено на мое имя. В придачу к писателю, на которого ты губу раскатала, получишь Ивана. И большой скандал в качестве приправы. Перед вами закроются двери домов всех моих друзей. Павел узнает всю правду о тебе. В Грунске дочку дьякона многие помнят. Людям есть что рассказать. Лучше я дам тебе денег, отстань от Подушкина, он мой.

Олимпиада спокойно ответила:

– Зачем мне твой муж? Я люблю Николая Димкина.

– Никогда не поверю, что Коля изменяет жене, – взвилась госпожа Адилье.

– Мне наплевать на твои ощущения, – ответила Олимпиада, – убирайся. Денег мне твоих не надо! Забирай конверт.

Гога посмотрел на меня, я отвел взгляд. Друг детства вспомнил сейчас, как встретил Николетту в подъезде своего дома, как на него, ушедшего раньше с занятий, рассердилась мама. А в моей голове вертелась история с моей поездкой на рабочую окраину столицы… Спустя много лет правда вылупилась наружу. Все тайное рано или поздно становится явным. Не зря мне дом и подъезд, где находится квартира Олимпиады, показались знакомыми.

Мавра засмеялась.

– Никки не понимала, что Липа – агрессивная хамка, которая, побывав на дне жизни, уже ничего и никого не боится. Думаю, моя сестрица единственная, кто так поступил с госпожой Адилье. Естественно, Никки приехала ко мне в истерике, твердила: «Она меня вышвырнула, я в разорванной кофте домой ехала! Да еще Иван всю дорогу корчил рожи! Ужасный день».

Мавра всплеснула руками.

– Я просто оторопела, спросила: «Ты брала с собой мальчика?

Она брови вскинула.

– Не одной же мне ехать туда, где нищие живут. Ваня конверт с деньгами нес. На меня могли напасть, кошелек украсть. А кто подумает, что у школьника есть такие деньги?

Ваня, неужели ты эту историю не помнишь?

– Ничего не задержалось в памяти, – соврал я, мне очень не хотелось продолжать беседу на эту тему.