Бабур (Звездные ночи)

— Ну вот, и это вы слышали… А сын этой старой женщины на этом троне, — Бабур пристукнул по подлокотнику тронного кресла, — сидел десять лет! В Индии народу много. Хватало… для войны, для войны, для взаимоистребления. Султан Ибрагим покупал наемников, благо денег у него было тоже много. Он копил и копил золото, не расходовал его на строительство, только воинов нанимал, чтоб они гибли за него сотнями тысяч. И они — гибли. Часто из-за полководческой бездарности султана Ибрагима. Мы сами видели это в Панипате. Ведь полководцев оценивают не только по победам, но и по потерям. При Панипате мы потеряли две тысячи человек. А султан Ибрагим так неумело повел битву, что погубил тридцать тысяч — к тому же больше не от наших сабель и пушек, а от собственных слонов… Может быть, и сам султан Ибрагим — жертва собственного белого слона, этого я не знаю. Эй, мать Ибрагима! — Бабур привстал, голос его зазвенел, — Коли венценосная Байда столь совестлива и так болеет душой за сирот и вдов павших воинов, то почему допустила она гибель тех десятков тысяч в ненужной междоусобице? Почему не остановила сына? Не удержала от бессмысленного пролития крови?

— Я всего лишь мать, не в моих силах повелевать властителем! — ответила Байда, переходя, однако, к защите.

— А вот мы пришли сюда, чтоб положить конец братоубийственной войне! И мы объединяем эту великую страну в одном большом и крепком государстве! Будем строить ее, благоустраивать! Будем осуществлять то, что задумали! И для старой женщины, коварной и вероломной, самым страшным наказанием будет вот что: вопреки всем ее желаниям, ее яду, ее злобе мы будем, повторяю, жить здесь и делать то, на что не были способны ни она, ни ее сын Ибрагим!

— Мудрые слова! — со вздохом облегчения сказал Маликдод Карони.

Бабур выигрывал поединок — это видели все.

— Раз эта старая заговорщица так болеет душой за вдов и сирот, как она говорит, — мы повелеваем… Абдукарим-бек!

Из левого ряда быстро встал тучный бек:

— Я слушаю вас, мой хазрат!

— Вам поручаем… лишить Байду-ханум всех ее богатств и построить на них на берегу Джамны „Дом благотворительности“. Пусть ее слуги трудятся в нем, пусть из ее казны каждый день раздают милостыню сиротам и вдовам. Раздавайте милостыню — до тех пор, пока не кончится казна султанши.

— Будет сделано, как повелели, мой хазрат!

— Ну, а ее… эту старую Байду-ханум, уважаемый Абдукарим-бек, охраняйте, оберегайте до конца ее дней!

— Как? — опешил Абдукарим-бек. — Разве она не будет казнена?

— Я все сказал.

Значит, казни не будет? И холод ожидаемой, вожделенной и все же страшной смерти ее не охватит? Байду вдруг коснулось теплое дыхание жизни, душа ее дрогнула, помягчела, будто пружинка какая-то внутри нее развернулась.

Венценосная Байда закрыла лицо руками и зарыдала.

Сикри

1

Мавляна Хондамир, поэт Шихоб Муамми и мударрис Ибрагим Конуни отправились по приглашенью Бабура из Герата в Агру и пробыли в пути почти три месяца.

Они преодолели хребет Хайбар, высота коего вызывала в душе ощущение страха и подавленности, — истинно: человек есть песчинка малая перед величием природы, сотворенной всевышним. Они переправились через многоводный Синд, миновали дремучие джунгли. Пожалуй, впервые Хондамир ощутил всю бескрайность, всю огромность мира. Да и эти края, которые конному ни за неделю, ни за месяц не проехать, необозримо обширны. Теперь это одно государство. Нельзя было не почувствовать, что едешь по землям единого государства: от Балха до Кабула, от Кабула до Лахора, от Лахора до Дели — всюду приказы, подписанные Бабуром. Исполняли их безотказно.

Приглашенные Бабуром испытали это на себе. Им и другим мастерам искусств и ремесел, что ехали в Дели из Мавераннахра и Хорасана, оказывали почтительное внимание правители вилайетов, начальники пограничных сторожевых отрядов, смотрители таможен, почт, гостиничных служб. «Будто мы какие-нибудь послы», — обмолвился однажды поэт Муамми, и так оно и было. Во всяком случае, когда они проезжали города и селения, где из-за разбойников было не совсем спокойно, рядом с Хондамиром и его спутниками шла тогда охрана — отряды до двухсот человек.

И в караван-сараях «личных гостей шаха» размещали в самые лучшие комнаты, бесплатно (и сытно!) кормили, выдавая на дорогу рис, мясо, масло да еще и денег для мелких расходов. И если возникала нужда в смене лошадей, смотрители дорог и почтовой службы выделяли им запасных в первую очередь.