Бабушка

Оттого и не понравилось Терезке, когда заметила она, что бабушке как-то не по себе; но скоро дочь догадалась, чего недостает старушке у нее в доме, и сказала однажды:

— Я знаю, матушка, вы привыкли к работе, вам скучно возиться день-деньской с ребятишками. Не желаете ли попрясть?… На чердаке с прошлого года завалялось немного льна, а уродится — будет его вдоволь. Но всего лучше, если вам не трудно, присмотрели бы вы за хозяйством. Все мое время занято службой в замке, шитьем да стряпней, а хозяйство приходится бросать на чужих людей. Прошу вас, будьте моей помощницей и распоряжайтесь всем, как найдете нужным.

— Помочь-то я помогу с радостью, только вот угожу ли; ты знаешь, я охотница до такой работы, — ответила обрадованная бабушка.

В тот же день полезла она на чердак взглянуть на лен, а назавтра первый раз в жизни увидели дети, как прядут.

Прежде всего позаботилась бабушка о выпечке хлеба. Не могла она равнодушно смотреть, как непочтительно обращается кухарка с божьим даром; ставит ли опару, или выливает тесто, сажает ли хлеб в печь, или вынимает его из печи, — ведь и не подумает перекрестить, будто не хлеб в руках держит, а кирпич какой. Прежде чем развести закваску, бабушка чертила мешалкой над квашней знак креста и не забывала крестить тесто всякий раз, как брала его в руки, пока, наконец, хлеб не попадал на стол. Никто не смел стоять около теста разинув рот, чтобы не сглазить «дар божий». И Вилимек, входя на кухню, уже не забывал говорить: «Господи благослови!»

День, когда бабушка пекла хлеб, был для ребят большим праздником. Всякий раз получали они по лепешке и пирожку со сливами или яблоками, чего раньше не водилось в доме. Зато дети должны были приучаться не ронять крошек.

— Крошки сжигать надобно, — учила бабушка, сметая их со стола и бросая в огонь.

Если кто-нибудь из внуков ронял крошки на пол и бабушка замечала это, она тут же заставляла подобрать и приговаривала:

— Не смейте топтать крошки, от этого, говорят, в чистилище души плачут. Сердилась бабушка, когда небрежно резали хлеб.

— Кто хлеб режет неровно, с людьми не договорится полюбовно, — наставительно говорила она.

Однажды Яник попросил бабушку разрезать хлеб наискось, чтобы ему досталась горбушка. Бабушка не согласилась.

— Не слыхал разве, кто хлеб кромсает, Господу Богу пятки подрезает? Ешь, что дают, не привередничай, — и Янику пришлось отказаться от лакомого кусочка.

Оставшиеся после обеда куски и корки бабушка прятала в карман: когда случалось ей проходить мимо воды, она бросала их рыбам: гуляя с детьми в лесу — муравьям или птицам, — словом, ни единой крошки не пропадало у нее даром, и всегда она повторяла:

— Уважайте дар божий, без него худо жить на свете, кто его не чтит, того Господь накажет.

Уронит кто-нибудь из детей хлеб — должен тут же поднять его и поцеловать, как бы прося прощения, а увидит бабушка на полу горошину, поднимет и тоже с почтением поцелует. Всему этому старушка учила и внучат.

Попадется на дороге гусиное перышко, бабушка тотчас укажет на него:

— Нагнись, Барунка!

Барунке бывало лень наклониться, и она отвечала:

— Из-за одного-то перышка, бабушка?

Старушка сердилась:

— Помни, девонька, немногое к немногому приложится, ан, глядь, и станет много, не забывай пословицы: «Собирай по ягодке, наберешь кузовок».

В комнатах у пани Прошковой стояла модная мебель; бабушке она очень не нравилась. Ей казалось, что на мягких стульях с резными спинками неудобно сидеть, того и гляди свалишься, а опереться на спинку нельзя, не дай бог сломается. На диван присела она всего-навсего один раз; когда пружины под ней опустились, бедняжка так перепугалась, что чуть не вскрикнула. Шалуны — внучата, глядя на бабушку, заливались смехом; забравшись на диван и подпрыгивая на нем, они звали ее к себе. Но как ни уверяли проказники, что диван не сломается, сесть на него бабушка больше не решалась.

— Идите вы к лешему, — отмахивалась она. — где это видано, чтоб на этакой качалке сидели, она и годна только для вас!…

Бабушка боялась ставить что-либо на полированные столики и шкафы, чтоб не повредить блестящей поверхности. А про стеклянный шкаф со множеством разных безделушек говорила: «Поставили его здесь не иначе как на грех». Детям очень нравилось прыгать возле шкафа, внутри всегда что-нибудь да опрокинется: за это им изрядно доставалось от матери. Любила бабушка, нянча расплакавшуюся Адельку, подсесть к роялю; как только старушка легонько ударяла по клавишам, ребенок тотчас успокаивался. Иногда Барунка учила свою бабушку наигрывать одним пальцем «Ах вы кони мои, кони!…» Покачивая в такт головой, бабушка тихонько подпевала, а после ахала:

— И до чего только люди не дойдут! Кто не знает, подумает, не иначе — тут птичка запрятана; уж так оно красиво поет!…

Если в комнатах делать было нечего, бабушка туда и не заглядывала.