Бабушка

— И я прибавлю, пусть у них останется и на кое-что другое, — заявила княгиня.

— Вы сделали бы истинно доброе дело, если б помогли тем людям, но не милостыней…

— А чем же?

— Хорошо бы Кудрне найти постоянную работу, только бы он выказал старание: а я думаю, так оно и будет. Кудрна человек честный и уважительный. Господь Бог воздаст вам за ваши благодеяния, дорогая госпожа, но милостыня для них только небольшое облегчение. Накупят себе всего сразу, а может и лишнего, благо деньги в руках: а как все съедят и сносят, опять останутся ни с чем; в другой же раз просить не осмелятся. А кабы дать ему ежедневный заработок, была бы его семье настоящая помощь. Ваша милость приобретет себе усердного работника и верного слугу; а доброе дело вам зачтется…

— Все это так, матушка, но какую же работу я могу предложить шарманщику?

— Э, ваша милость, стоит только поискать. Я знаю, он с радостью пошел бы в сторожа, либо в надсмотрщики. Ходил бы себе по полям, мог бы и на шарманке наигрывать. Он всегда, как случится идти ему полем, играет, чтоб себя повеселить. Веселый человек, — добавила с улыбкой бабушка.

— Да, о нем надо позаботиться, — сказала княгиня.

— Ах, моя милая, дорогая княгиня! — воскликнула Гортензия и, вскочив, бросилась целовать красивую руку княгини.

— При добрых людях всегда ангелы приставлены, — проговорила бабушка, ласково взглянув на княгиню и ее воспитанницу.

— Никогда не перестану благодарить за нее Бога, — немного помолчав, тихо сказала княгиня. Потом, обратившись к бабушке, добавила: — Как хотелось бы мне иметь такого друга, который бы чистосердечно говорил мне всю правду, вот, как ты, матушка.

— Пожелаете, ваша милость, так найдете. Друга легче найти, чем удержать.

— Ты думаешь, я не сумела бы его оценить?

— С какой стати мне плохо думать о вашей милости? Только часто так случается — хорошо, коли искренность по сердцу придется, а подчас она и поперек горла встанет…Тут и дружбе конец!

— Ты опять права. Разрешаю тебе приходить ко мне когда угодно и говорить все, что хочешь. Я всегда выслушаю тебя, а если будешь о чем просить, с удовольствием исполню, если только смогу.

Так говорила княгиня, вставая из-за стола. Бабушка хотела поцеловать ее руку, но она не позволила и, наклонившись, сама поцеловала старушку в щеку. Дети собрали свои подарки, но им не хотелось расставаться с веселой графиней.

— Приходите теперь к нам, милая барышня, — приглашала бабушка, взяв Адельку за руку.

— Приходи, приходи, Гортензия! — лепетали дети. — Мы насбираем тебе ягод.

— Непременно приду, — пообещала, улыбаясь, девушка.

— Спасибо за доброту вашу, милостивая госпожа. Оставайтесь с Богом! — сказала бабушка на прощанье.

— Иди с Богом! — кивнула княгиня, а Гортензия проводила гостей до дверей. Камердинер, убирая со стола, презрительно фыркнул и подумал: «Все же престранные фантазии у этой дамы — часами болтать с простой бабой!»

Между тем княгиня, стоя у окна, следила за удалявшимися гостями до тех пор, пока среди зелени не затерялись белые платьица девочек и белоснежный бант на бабушкином чепце. Возвращаясь в свой кабинет, она прошептала: «Счастливая женщина…»

VIII Праздник тела Христова.

Господский луг пестреет цветами; пересекающая его межа вся заросла тимьяном[67], — Адельке сидеть на нем мягко, как на подушке… Девочка следит за божьей коровкой, которая ползет по платью; вот с платья она перебралась на голую ножку, с ножки на зеленый башмачок…

— Не улетай, останься со мной, маленькая, ведь я тебе ничего не сделаю! — уговаривает девочка букашку и, взяв ее пальчиками, снова сажает на платье.

Неподалеку от Адельки у муравьиной кучи присели на корточки Ян и Вилем. Они с любопытством наблюдают за суетливой возней муравьев.

— Глянь-ка, Вилем, как они быстро бегают, — говорит Ян, — а вот тот муравей, смотри, потерял яичко, другой уже подхватил его и спешит к муравейнику.

— Постой, у меня в кармане ломоть хлеба. Давай покрошим немного и посмотрим, что они станут делать.

— Глянь, глянь, сколько их набежало! Верно, удивляются, откуда это взялось. А!… Они толкают хлеб вперед!…Видишь, к ним на подмогу сбегаются муравьи со всех сторон. Но как же они узнали?…

Наблюдения мальчиков были прерваны звонким: «Что вы тут делаете?…»

Это была графиня Гортензия, незаметно подъехавшая на своей белой лошадке.

— Я поймала божью коровку! — объявила Аделька, протягивая сжатый кулачок графине, которая соскочила с седла и подошла к девочке.

— Покажи-ка!

Аделька разжала кулачок; в нем ничего не оказалось.

— Ой, она убежала! — огорчилась девочка.

— Постой, постой, не убежала еще, только собирается, — проговорила Гортензия, осторожно снимая букашку с голенького плеча Адельки. — А что ты будешь с ней делать?

— Выпущу ее. Гляди, как полетит!

Положив букашку на ладонь, девочка вытянула руку и начала приговаривать:

— Божья коровка, улети на небо…

— Принеси нам хлеба!… — добавил Вилем, легонько стукнув по Аделькиной ручке. Букашка приподняла свой красный с черными крапинками плащик, расправила сложенные под ним нежные крылышки и взвилась в воздух.