Бабушка, будь моей дочкой!

И бабушка покачала головой:

— Ой, правда, Алёшенька…

— Я боюсь! — сказала Таня.

— Ничего, ничего. Я ведь рядом буду. Неужели я тебя, свою доченьку, ведьме отдам?

Надел папа на Таню бабушкину вязанку, закутал её шалью и велел:

— Иди!

Таня осторожно ступила из детской в переднюю. Папа за ней шагнул:

— Ну как?

— А тогда в передней свет не горел…

— Потушим. — Щёлкнул выключатель, в передней темно стало, только свет из открытой двери падает. — Не дрожи, Танюха, я с тобой!

Двинулась Таня шажками, с опаской смотрит перед собой. И вдруг как закричит:

— Вот она! Вот она! — А ей навстречу и правда тёмная, неуклюжая фигура идёт.

— Где-е? Стой! Не двигайся! — быстро приказал папа. И воскликнул: — О-о! Всё понятно. И я вижу. Только никакая это не ведьма… — Заглянул Тане в лицо: — Ты глаза-то открой! Не зажмуривайся, гляди!

Таня нерешительно разлепила веки. И увидела: папа стоит и в тёмную фигуру пальцем тычет:

— Гладкая какая! Подойди, дотронься!

Не идёт Таня, боится. Папа её за плечи подтащил, хоть и упиралась Таня, к… зеркалу. Да, да, к зеркалу!

— Вот она, твоя ведьма! Собственное твоё отражение. Дурочка ты маленькая. Свет из комнаты падает, зеркало освещает, вот ты в нём и отразилась, чудищем наряженная. Сказку, как заяц льва обманул, помнишь? Лев про своё отражение в колодце подумал, что это — другой лев. Так и ты. Своё отражение за ведьму приняла. Конечно, она тебе навстречу двигалась, ты же к зеркалу приближалась. Хочешь, я тебе чёрта устрою? Тоже наряжусь. А ну, снимай с себя…

Папа перед зеркалом стягивал с Тани шаль медленно-медленно. И ведьма, тоже медленно, не спеша, освобождалась от шали. Показалась Танина растрёпанная голова, потом шея, плечи… Да, отражение, теперь и Таня поняла.

Мама с бабушкой смеялись, радовались, хвалили папу за его экс-пе-ри-мент. Таня тоже улыбалась, больше в угоду взрослым. Страх у неё прошёл, но лёгкое беспокойство всё-таки осталось.

ТАНЯ — ОСЛЁНОК

Нет, не существуют ведьмы.

Таня верит и папе с мамой, и бабушке. Но… маленькое такое сомнение в душе у неё шевелится.

— Сами-то ведьмы знают, что они не существуют? — сердито спрашивает Таня бабушку.

— Танюшка, что ты чепуху болтаешь?

— Так ведь приходили ко мне. Сразу две.

— Во сне приходили. Ты мне рассказывала. Приснились тебе, потому что ты слишком много о них думаешь.

— Ну и что, что во сне?

— Как это — ну и что? Присниться может что угодно. Когда я была маленькая, мне тоже часто снились сказочные сны.

— Ну и что, что сказочные? А я видела! Двух ведьм.

— Объясняю же я тебе… Упрямая какая стала!

— Ну и что?

— И не надо стоять около окна. Дует.

— Ну и что?

— Ещё больше простудишься.

— Ну и что?

— Заладила. Ослёнок какой-то, а не девочка!

Бабушка права.

Дикое, для неё самой надоедное, упрямство накатило, наехало на Таню. Всё она делает наперекор. Обедать бабушка зовёт — Таня не идёт. Велит собирать игрушки — Таня не хочет. Лекарство принимать не хочет. Просят её письмо написать тёте Кате и Вите — Таня головой мотает: «Не буду писать!»

— Совсем ты меня не уважаешь, — печально говорит бабушка.

У Тани слёзы навёртываются на глаза, так ей жаль бабушку. Но, торопливо сморгнув, Таня упрямо твердит:

— Ну и что?

— Вот возьму и перееду к Пете.

— А у него есть другая бабушка.

— Будет две. А у тебя ни одной. А то и вообще к Витеньке укачу, стану у него жить.

— Витя уже студент.

— Ну и что? Видишь, от тебя заразилась… Студентам тоже бабушка не лишняя. — Посмотрела на Таню, хмурую, печальную, и прижала её к себе. — Ослюшка ты моя бедная! Не гуляешь. Без ребят соскучилась. Ну, не горюй. Скоро поправишься.

И правда поправилась. Бледную, похудевшую Таню врач выпустил наконец из заточения, разрешил ей в детсад ходить.

ЗАГАДКИ И ОТГАДКИ

А в детсаду-то что было! Счастье просто, что Таня как раз уже там появилась. Все ребята очень любили, когда Елена Демьяновна читала им книжку или что-нибудь рассказывала. А тут она такое интересное рассказала, что все сидели, разинув рот от любопытства.

— Представьте себе луг зелёный. Мужики бородатые косами машут. Ряд за рядом ложится трава. Солнце печёт, на небе ни облачка. И вдруг слышат косари какой-то гул в небе. Что такое? Гроза? Но ведь нигде ни самой маленькой тучки. А гул всё громче, всё ближе… Поднимают косари головы, а над ними птица гигантская крылья раскинула. Между крыльями у неё горенка, комнатка то есть, построена, стенки прозрачные. В горенке кто-то сидит. Чёрт, что ли? На голове шлем вроде рыцарского, на глазах очки огромные. В страхе попадали косари на землю, ползут, головы руками закрывают и кричат: «Колдун! Ведьмак! Дьявол!»

Расхохотались ребята.

— А как вы думаете, что это за птица была гигантская? — спросила Елена Демьяновна.

Наперебой дети закричали:

— Самолёт это!

— Лайнер воздушный!

— Ту-сто четыре!

— Ан-тридцать четыре!

— Правильно, самолёт. Все вы самолёты видели, может быть, и сами на них летали.

— Я летала!

— И я летал!

— А я с папой во Владивосток четырнадцать часов подряд летел!