Бабушка, расскажи сказку!

Когда я в 1970 г. ездил в родные места в гости, то съездил на велосипеде и в Красное, навестить Андрея Ивановича. (Недавно я посмотрел снимки из космоса наших мест. Есть ещё Новосельцево, Калиновка, Рудовка с церковью, Молоково, Дюжиново, Красное.) Он был уже на пенсии, в не работал. Да ему уже и трудно стало справляться с такой работой, потому что у него была довольно сильная астма. Посидели, поговорили, немного выпили за встречу вместе с его сыновьями Иваном и Николаем. Иван работал в совхозе, а Николай тоже работал, но собирался поступать на заочное отделение какого-то института. Вот мы с ним и говорили о том, как это сделать. Ещё у Андрея Ивановича были две дочери. Они в это время уехали устраиваться на работу в Москву. Не знаю, устроились ли они, и Николай поступил ли в институт – тоже не знаю. Мы с Андреем Ивановичем какое-то время даже переписывались, но об этом в письмах разговор не заходил.

Как-то, в одном из писем, Андрей Иванович написал, что умер дед Мишка (Михаил Алексеевич, хозяин нашей съёмной квартиры). Он заболел гриппом, его положили в больницу, поскольку он был уже очень старый. Андрей Иванович его навещал в больнице. Пишет, что очень дед Мишка плакал, не хотелось умирать. Но грипп оказался сильнее…

В начале учёбы в Новосельцевской школе я ещё верил в Бога. Потихоньку и молился в сенях наших хозяев, где у них висели иконы, слева от основного входа. Однажды я вот так молился, стоял спиной к двери во двор, как заходит в них Андрей Иванович (его место работы было как раз за домиком наших хозяев, в этом направлении). Увидел, конечно, что я молюсь, да и я как-то стушевался. Он ничего не сказал. Но потом, долгое время он иногда рассказывал о войне, как там было страшно, как немцы разоряли наши города и деревни, сколько было перебито людей, стариков, женщин и детей. Да и не только в нашей стране. Андрей Иванович воевал и в Прибалтике, и в Польше. Иногда у него звучала такая фраза: «Вот я и думаю, а куда же Бог-то смотрит?» Но он ни разу не сказал мне, что, мол, Бога нет. Вероятно, что это меня и несколько отвратило от хозяйских икон, а понемногу и от наших, уже и дома несколько поутихло с тем, чтобы перекреститься, садясь за стол либо выходя из-за стола. Но тут и родители тоже, после смерти дедушки, меньше стали сами креститься, да и на нас меньше стали обращать внимание в этом действии.

Но всё-таки, я благодарен Андрею Ивановичу за его атеистические рассказы о войне. Мою книгу о религии «Заветные сказки» (эта книга опубликована в электронном виде в библиотеке ЛитРес) и посвятил именно ему, записав в посвящении, что она написана благодаря этому человеку…

Белова Валентина Ивановна – была наша бодрая и боевая школьная пионервожатая, всегда при пионерском галстуке. Кроме этого, она занималась и культурно-массовой работой…

Вот что мне было хорошо в Новосельцево, так это пользование библиотекой, не школьной, а поселковой. Я читал запоем всякие любимые мной исторические книги. Хорошо помню толстенную книжку «Звёзды Эгера», прямо размером чуть ли не с «Историю КПСС». Про автора не могу сказать ничего, помню только слово Геза и то, что автор – венгр. Я её даже несколько раз читал. Из детективов были рассказы про майора Пронина. Зарубежного детектива, по-моему, не было и в помине. Брал по разрешённому максимуму, по три книги. Очень нравились Пришвин и Мамин-Сибиряк. Читал Толстых (всех Толстых: Льва, Алексея и Алексея Константиновича), Горького, Чехова (из Чехова любил только его рассказы), стихи и прозу Пушкина, Жуковского, стихи и прозу Лермонтова, Джека Лондона, немного Хемингуэя, что было в библиотеке, «Робинзона Крузо» Д.Дефо, рассказы Шолохова, его «Тихий Дон» и «Поднятая целина». У Шолохова было много просто страшных рассказов, про голодовки. Читал Гоголя, тоже вещи не очень спокойные для чтения в таком возрасте. Просто даже, надо сказать, – страшные. Любил читать книги про войну. Тогда только что вышла хорошая книга «Живые и мёртвые» Константина Симонова, входившая в его трилогию о войне.

Часть книг приносил и домой, в Куст, почитать на каникулах. Зимой, когда ощипывали коз, я что-то читал вслух для всех, кто занимался ощипыванием. Коза, мне кажется, тоже слушала, даже покряхтывала от удовольствия. Вслух я читал, помню, Куприна «Молох», Флобера «Госпожа Бовари». Тоже вещи не совсем детские, как и некоторые рассказы Шолохова или Гоголя. «Трёх мушкетёров» в Новосельцевской библиотеке не было, поэтому я о них узнал позже, уже учась в институте. Да и вообще, с господами Дюма, а также и с другими иностранцами, в библиотеке был большой недостаток, как, вероятно, отголосок недавнего сталинского времени. Известен, ведь, существовавший тогда строго пролетарский принцип отбора писателей, произведения которых можно было допустить для чтения нашими советскими людьми, строящими прекрасное общество равенства и братства. Во всяком случае, усилиями партии и правительства, отчаянно и сломя голову стремящиеся к этому.