Бабушка сказала сидеть тихо

– Отда-а-ай! Отда-а-ай! – Попыталась встать, но забилась, словно в агонии, не в силах даже приподнять голову и посмотреть, куда это уносят ее мальчика, ее родненького. – Отдай, – еле слышно шепнула и притихла. Глаза закрыла. Не померла ли?

Один из полицейских глянул на бабу Зою, оставшуюся в шалаше, сказал как-то безэмоционально:

– Тут надо носилки. Без них ее не утащить будет. – Ему было совершено не жаль старушку.

Купринька кричал и царапался аж до самого дома. Возле него, узнав родные места, чуть успокоился и даже позволил посадить себя в черную машину службы опеки. Что удивительно. Скорее всего, от неожиданности, да и выплеснул все эмоции, обессилел.

– Что теперь? – спросила Марья у Ларисы Анатольевны, поглядывая на Куприньку. Тот слегка покачивался взад-вперед на заднем сиденье, сложив руки на груди крестом, изредка ударяясь о переднее кресло и будто не замечая этого.

Купринька впал в транс. Шок, конечно же, у мальчика шок. Столько испытаний на крошечную детскую душу.

– Мальчика нужно обследовать, – ответила женщина из опеки. – Здоровье, физическое и психическое в первую очередь. А там уж смотреть будем, куда его направить. Если все хорошо, то в детский дом определим. С документами еще возня. Он же у нас, получается, без роду, без племени, как говорится. Попытаем, конечно, бабушку насчет свидетельства о рождении, но думаю, что вряд ли оно имеется.

Сердце Марьи сжалось. Так ли хорошо будет мальчику в детском доме? Точно лучше, чем у Зои Ильиничны? Правильно ли они поступили? И как они будут Зою «пытать»? Она ж совсем плоха, какие ж тут пытки? С громким сигнальным «виу-виу-виу» подъехала «Скорая», Купринька слегка встрепенулся от громкого звука, прилип к окну, превратив свой нос в забавный пятачок. Он уставился на машину «Скорой помощи», словно то была волшебная карета. Вскоре из леса показались полицейские, они несли стонущую бабу Зою на самодельных носилках – две палки, обмотанные рубахами да футболками, у кого что надето было. Из «Скорой» выбежали врачи, раскрыли задние двери машины, помогли погрузить старушку.

Баб Зоя без остановки шептала:

– Где? Где? Где, где, где, где, где-где-где – Искала своего Куприньку. Хотела знать, где он, как он. Такое несчастье!

Вдруг с громким ревом и криками:

– Ба-ба-ба-ба-ба-а-а-! – Купринька вырвался из черной машины и побежал к «Скорой». По щекам его текли слезы. – Баба! – кричал мальчик и рвался к Зое Ильиничне. За ним рванули Марья и Лариса Анатольевна. Последняя схватила было Куприньку за рукав, но мальчишка легко вывернулся. – Баба! – прокричал он так четко, так громко, как никогда ни одно слово не произносил.

Услышала это и Зоя Ильинична, просвистела в ответ, не в силах уже произнести ни звука. Вот оно что – баба. Все же не мама, хоть и вырастила его с пеленок. Баба. Но и то хорошо. Говорят, у бабушек с внуками особая связь.

Баба. Как тепло на душе. Обнять бы сейчас Куприньку, прижать к себе, сказать, как сильно его люблю, как не могу без него, что он мое сокровище, золотая моя головушка. Нет сил на слова. Баб Зоя закрыла глаза и принялась про себя повторять: «Я так сильно тебя люблю. Я так сильно тебя люблю. Прости меня за все». Жаль, Купринька этого никогда уже не услышит. Врачи закрыли двери «Скорой», включили мигалку, и машина тронулась с места. Бездушная машина с бездушными врачами. Им невдомек, что тут целая трагедия развернулась. Они просто делают свое дело – увозят больную туда, где ей окажут должную помощь.

– Не-е-ет! – рыдает Купринька. – Не-е-ет! Ба-ба! Ба-ба! – Лариса Анатольевна попыталась приобнять мальчика, мягко увести его и посадить обратно в машину, но Купринька вывернулся, еще раз закричал: – Ба-ба-а-а! – и побежал за «Скорой». Та лишь обдала его облаком пыли. Купринька упал на дорогу, уткнулся лицом в землю и зарыдал: – Баба. Баба. – Словно чувствовал, что никогда больше он не увидит бабу Зою.

Эпилог