Бабушка Сусанна

Эта очень большая квартира с печным отоплением освещалась керосиновыми лампами «молниями», которые, как мне говорили, давали очень много света, не хуже электрических. Каждое утро приходил сторож Никифор и растапливал печи, а также доливал в лампы керосин. Горничная как-то рассказала своей барыне, что он нарочно наполняет лампы керосином в край, а потом отпивает по глотку. Бабушка, конечно, не поверила. Но горничная устроила так, чтобы она своими глазами увидела этот странный акт. Никифор был прямо-таки уродлив лицом, но рассказывал о себе, что когда он был молодым и работал в доме одной богатой барыни, она будто бы допускала его к себе в спальню и называла «Никифор безобразный». Кроме горничной у бабушки была кухарка, с которой она по утрам составляла меню на весь день. Меня особенно удивлял и смешил ее рассказ о том, как она посылала кухарку за рыбой. Теперешняя казанская улица Пушкина (прежде Куйбышева) называлась тогда Рыбнорядской, и там располагались лавки, торгующие рыбой. Выбор был такой огромный, что бабушка заказывала кухарке не только сорт, но и определенный размер рыбы, например, столько-то вершковый судак.

В 1910 году в городе Козьмодемьянске открылась новая мужская гимназия, и моего деда назначили ее директором. Как говорили бабушка, деду по выслуге и по чину уже полагалась директорская должность, но в Казани вакансий не было. И вот запись:

«Козьмодемьянская мужская гимназия.

Директор статский советник Николай Никитич Заболотский.

Орден Св. Владимира IV степени 1 января 1912 г.

Жалование 1800 р., столов. 1800 р. За 5 уроков древних языков 375 р., квартира 900 р., всего 4875 р.

Он же председатель педагогического совета Козьмодемьянской женской гимназии».

Дед прослужил там всего 4 года и ушел в отставку по болезни. Семья вернулась в Казань, где было много знакомых и друзей. Дед болел тяжело, последнее время перед смертью спал сидя. Из-за водянки из его распухших ног сочилась вода. В 1916 г. он умер и был похоронен на Арском кладбище.

***

Когда у Сусанны Сергеевны первой родилась девочка, она сказала: «Буду рожать, пока не рожу сына». Вскоре по переезде в Казань у Заболотских родилась вторая дочь Любовь, потом третья – Татьяна и, наконец, долгожданный сын Сергей – единственный из детей, кто оказался на нее похожим. Елена и Татьяна походили на отца, такие же русые, румяные и сероглазые, а тетя Люба была смуглой брюнеткой, как говорится, ни в мать, ни в отца. После первой своей дочери бабушка детей грудью не кормила, каждый раз брали кормилицу, одевали в нарядный русский костюм, заботились, одаряли. Бабушка говорила, что у каждой кормилицы были свои особенности и свои привычки. Одна, например, перед кормлением выпивала 10 стаканов чаю с молоком. Бывало, ребенок заплачет раньше, чем она свою норму выпьет, и она уже готова отказаться от этого чая и взять ребенка к груди, но бабушка ей этого не позволяла и заставляла соблюсти процедуру до конца. У другой кормилицы были такие большие груди, что, покормив ребенка одной, одна забрасывала ее себе на плечо. Бабушка даже деду позволила посмотреть на этот феномен, слегка приоткрыв дверь во время кормления. Кормилица обычно спала в детской со своим подопечным. Бабушка строго запрещала качать кроватку ребенка, если он заплачет. Но кормилице, конечно, случалось ослушаться барыню, особенно ночью. Однако барыня была очень настойчивой. Однажды, заметив, что кормилица опять нарушила запрет, она решила дать ей урок: вошла в комнату, когда кормилица уже спала, и принялась качать ее кровать. Когда та в страхе проснулась, барыня приговаривала, продолжая качку: «Спи, кормилица, спи, баюшки-баю!»