Бабушка В и все, все, все…

Часть первая. Дела давно минувших дней. Где-то до конца 80-х.

Сил было невпроворот. И время казалось бесконечным. А горы рифмованного мусора не пугали, а вдохновляли на новые «подвиги».

«Пел, свистел, рассказывал анекдоты». Кувыркался в агитбригаде. Ещё и наукой занимался в свободное от работы и литературы время.

Совет «редакции» одного из центральных литературных журналов «серьёзнее относится к поэзии» воспринял как удар ножом в спину. Да я тут ночами… А они «несерьёзно».

Господа начинающие авторы! Обзаводитесь квалифицированными литературными критиками, иначе рискуете спустить в канализацию лучшие годы жизни!

В конце концов подорвался на непосильной творческой задаче и возненавидел себя, литературу вообще и поэзию в частности.

Появился повод занялся более насущными проблемами. Должен сказать, что это были не худшие годы в моей жизни.

Из содеянного, сегодня, полного отторжения не вызывают разве что эти строки.

***

Белокрылые птицы кружат,

Как сполохи в ночной тишине.

А я словом, как камнем могильным прижат

И друзья зря поют обо мне:

«Что за горе боязнь высоты?

Ну! Смелее! Ведь раз лишь живём!

Как же так, без любви и не знать красоты,

И уже не жалеть ни о чем?»

Потянула за сердце струна.

По щеке мне хлестнуло крыло.

Но не смог я – упал.

Как черна глубина.

Надо мной небеса замело.

1979г.

Часть вторая. Реинкарнация на стихире (В.Иваныч, Владимир Лисуков) 2002-2009г.

Рифмованные строки начали проступать в сознании, как стихи Винни Пуха: «Бум бурум, бурум бучилки, тум турум пурум тачилки». И никуда от этого было не деться. Постепенно слов становилось всё больше и, к концу 2002 года, появились первые графоманские поделки, которые ваш покорный слуга оценивал весьма высоко.

Раз поэзия вернулась, то встал вопрос о литературной стае, к которой следовало бы прибиться.

Поскольку в Минске вообще ничего не нашел, то полез в интернет. Слава богу, что первым подвернулся сайт stihi.ru.

Старая стихира – апофеоз творческой вольницы, всего самого высокого и низкого в человеческом общении, школа поэзии, которой никогда раньше не было и, похоже, больше никогда не будет.

Сразу обнаружил, что я ноль и звание моё «лох». Такие авторы! Такие стихи!!! Ума не приложу почему решил остаться. Наверно во мне уже окончательно укоренилось понимание того, что халява в жизни – не моя история. Только пахать по-черному и вырывать зубами.

Начал учиться и подражать всем подряд. Обнаружил, что чужое вдохновение – отличный трамплин для собственного. За некоторые «полёты с чужих трамплинов» и сегодня не стыдно.

***

Весна расщедрилась и душу отпустили

Осенний сон и зимняя бравада.

Легко на сердце. Для любви не надо

Каких-то дополнительных усилий.

Веселый жар и сладкое томленье.

Подбрасывает тело, словно мячик.

И снова я влюбленный щедрый мальчик.

И снова не знакомо мне сомненье.

Синтон на «Весна расщедрилась на звонкие ручьи…»

(Дмитрий Артис)

***

Тьма прошлого – причина и ответ,

утаскивает дни в свою берлогу

и что-то там бормочет. Силы нет

сносить ее стенанья. Понемногу

свыкаюсь с ощущением вины

за пошлые, бездарные минуты,

спрессованные в годы. Холодны

её глаза, как льдинки, почему-то.

И взгляд не отвести, не убежать

и, даже позабыть не удается,

что где-то впереди ее встречать

там, где сама с собой она сольется.

Синтон на «кругосветка»

(Катя Непомнящая)

Затменье.

Нигде спасения мне нет

Среди затменья.

Слова как ультрафиолет

Зудит и жженье.

И все не то, и все не так

Качаюсь пьяно.

Веду чужую, как дурак,

Из ресторана.

Зачем-то музыка во мне,

Томленье, нега.

Топлю беспомощность в вине

И куче снега.

Иду, не чувствуя подошв,

На сердце рана.

И пусть меня ты где-то ждешь.

По барабану!

Синтон на «нигде спасенья нету…» (Абеляр)

Ну, и что-то своё понемногу стало прорезаться сквозь завалы проб и ошибок.

***

Уснуть под звуки первой вьюги,

Уйти от тягостных забот.

Презент за муки и заслуги -

Мешок чудес под новый год.

От чистых звуков верной лиры

Щемит и чешется в носу,

А вы бессмысленно красивы,

А я пустую чушь несу.

Закружит вихрем вдохновенья,

Всхрапнув, помчит лошадка ввысь

И нет ни капли сожаленья,

И скажет Гена: «За…сь».

Смутившись, Ляо покраснеет,

Глаза Катюни – темный яд,

Исчез Иван, а сердце тлеет,

Мозги поверить не хотят.

Серега с Димой строят планы

По постижению души,

А мысли снова окаянны

Молчи и даже не дыши.

Дурной привычкой быть хорошим

Закручен в кокон, сверху бант

И громко хлопает в ладоши

Случайно-встречный дилетант.

Под свист неугомонной вьюги

На спину ступит новый год.

Молчат приятели, подруги

И лишь душа меня зовет.

***

Поговорим?

Конечно же слова,

довольно никудышняя замена,

желанию коснуться непременно.

И кружится пустая голова.

Поговори,

со мною.

Я сольюсь

с улыбкой растворяющейся боли,

смиренно безнадежный алкоголик,

дорвавшись, обалдевши,

так напьюсь!..

Пожалуйста, со мной поговори,

как с другом достопамятно знакомым,

дорогой под ногами, отчим домом,

знамением подкравшейся зари.

Пожалуйся бесчувственному мне

на глупость и умчавшую удачу.

Я, смутное, в слова переиначу,

согрею на безжалостном огне.