Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Ясное дело, они говорят о том, что квартиру бабушки будет проще защитить, если придет Сэм. Не потому, что они произносили вслух его имя, просто Эльса не дурочка, ей скоро восемь. Она знает, что рано или поздно Сэм придет, и мама хочет собрать всю бабушкину армию на верхнем этаже, хотя мама никогда и не называла ее армией. Эльса с ворсом как раз были у Леннарта и Мод, когда пришла мама и как бы мимоходом попросила их собрать «только самое необходимое». И тогда Мод с ворсом упаковали в большие сумки все банки с печеньем. Увидев это, мама, вздохнув, сказала: «Мод, милая, я же сказала, только самое необходимое!» Тогда Мод в недоумении посмотрела на маму и сказала: «Но печенье – это и есть самое необходимое».

Ворс заурчал, выражая поддержку, и, посмотрев на маму взглядом скорее разочарованным нежели злым, демонстративно положил в сумку еще одну банку с шоколадно-ореховым печеньем. Затем они отнесли это все в бабушкину квартиру, и Джордж угостил всех глёгом. Ворс выпил больше всех.

И вот теперь все сидят на кухне и шушукаются. Эльса знает, ведь ей скоро восемь.

Эльса позвонила в дверь Бритт-Мари и Кента, украшенную елочной гирляндой, но никто не открыл. Она спустилась вниз и застала Бритт-Мари возле двери в подъезд. Сложив руки в замок, Бритт-Мари безутешно таращилась на детскую коляску, которая так и стояла, пристегнутая к перилам. На Бритт-Мари был цветастый жакет с брошкой. На доске объявлений висела новая записка.

На первой было написано, что оставлять коляски на лестничной клетке запрещено. Кто-то снял ее. И вот появилась новая записка. Коляска по-прежнему была там. Подойдя ближе, Эльса поняла, что это не записка. Это кроссворд.

Увидев Эльсу, Бритт-Мари вздрогнула.

– Так-так, все понятно, это новая выдумка твоей семейки! Все понятно!

Эльса помотала головой:

– А вот и не все.

Стряхнув с жакета невидимые пылинки, Бритт-Мари улыбнулась весьма благожелательно, но без малейшей благожелательности, как умеет только она одна.

– Понимаю, вы думаете, это смешно. Ты и твоя семья. Выставлять других жильцов на посмешище. Но я докопаюсь до истины и найду виноватых, можете не сомневаться. Коляски на лестнице создают пожароопасную ситуацию! Как и записки на стенах! Бумага может загореться!

Бритт-Мари расправила невидимую складку на юбке и стерла с брошки несуществующее пятно.

– Ошибаетесь, я вам не идиотка. Я знаю, что вы говорите у меня за спиной в нашем кондоминиуме, я все знаю!

В этот момент что-то странное произошло у Эльсы внутри – наверное, так подействовало сочетание слов «идиотка» и «за спиной». Словно она нечаянно съела что-то противное, едкое и зловонное. Лишь немного погодя она с отвращением осознала, что это симпатия.

К Бритт-Мари.

Никто не хочет чувствовать себя идиотом.

Эльса не стала говорить Бритт-Мари о том, что стоит попробовать хотя бы иногда забывать о роли адской мымры, если она хочет, чтобы люди с ней нормально общались. И о том, что у них не кондоминиум. Лишь переступила через свою гордость и тихо пробормотала:

– Мама с Джорджем приглашают вас с Кентом к нам домой на рождественский ужин. Придут все жильцы. Ну или почти все.

Что-то неуловимое проскользнуло во взгляде Бритт-Мари, всего на мгновенье. Эльсе показалось, будто она уже видела это сегодня утром, когда вдруг поняла, что Бритт-Мари вовсе не хочет отравить ворса. Но Бритт-Мари, моргнув, сказала:

– Вот, значит, как. Но я не могу решать такие вопросы впопыхах, пока Кент на работе, ведь некоторым в этом доме еще надо ходить на работу. Так и передай своей маме. Не все гуляют с утра до вечера даже на Рождество. А завтра к нам приедут дети Кента, вряд ли у них есть желание бегать туда-сюда по чужим домам, они хотят побыть с нами. У нас будет рождественский стол, как у всех цивилизованных людей. Да-да. Так своей маме и передай!

Бритт-Мари стряхнула со своего жакета столько невидимых крошек, что хватило бы на целый невидимый батон хлеба, и решительно зашагала вверх по лестнице, не дожидаясь ответа.

Эльса трясла головой и тихо повторяла: «Мымра, мымра, мымра!» Она взглянула на кроссворд, висевший на стене над детской коляской. Эльса не знала, чьих это рук дело, – жаль, что не ее, потому что это явно приводило Бритт-Мари в полное бешенство.

Эльса поднялась по лестнице и позвонила в дверь к женщине в черной юбке. Сегодня на женщине были джинсы. Она выглядела усталой в хорошем смысле этого слова.

– Завтра у нас рождественский ужин. Приходите в гости. Будет хорошо, Бритт-Мари и Кент не придут.

Женщина в джинсах провела рукой по волосам и поежилась, словно от холода.

– Нет… нет, я… мне не очень комфортно с людьми. Эльса кивнула.

– Знаю. Вам, похоже, и в одиночестве не очень комфортно.

Женщина смерила ее долгим взглядом. Эльса не отводила глаза. Наконец у женщины вздрогнули уголки губ.

– Я… возможно, я загляну. Ненадолго…

– Мы можем купить пиццу! Ну, знаете, на всякий случай, если вы вдруг не любите рождественскую еду, – с надеждой сказала Эльса.

Женщина улыбнулась. Эльса тоже.